– Когда моя мама так говорила, мне казалось, она имеет в виду чистое нижнее белье.

Джимми отвез Викки домой, на прощание чмокнув в щеку. Викки поднялась в свою квартирку, включила свет и кинула вещи на пол. Проклятье! Проклятье! Проклятье! Общество Джимми помогло ей немного развеяться, однако, оставшись одна, она снова пала духом. «Возможно, мне следовало его поцеловать», – подумала она.

Заунывный призыв муэдзина к молитве только еще больше нагонял тоску. Викки вспомнила свой прежний страх одиночества, страх пустой квартиры в ее бытность в колледже в Лондоне и одиноких субботних вечеров, когда остальные шли в паб, а также ощущение ущербности из-за полного отсутствия друзей во время коротких каникул. При всем при том она хорошо понимала, что сама во всем виновата. Она держалась особняком, отталкивала людей, отклоняла их приглашения, делая вид, будто ей никто не нужен. Считала себя лучше других. И все ради того, чтобы кто-нибудь – упаси господи! – не задел ее чувств. За исключением того случая, когда ее отверг Рассел, она сама всех отвергала и в результате долгие годы жила с подспудным ощущением тщательно сдерживаемого страдания.

Викки посмотрела на открытый альбом и взялась за карандаш, но остановилась, чтобы бросить взгляд на темный внутренний двор и послушать пение птиц на деревьях. После чего попыталась мысленно воспроизвести вышитые геометрические и абстрактные узоры платьев, которые видела на сегодняшней вечеринке. В этих орнаментах, несомненно, чувствовалось сильное влияние арабской культуры. Викки снова принялась за эскизы, однако мысли, словно сорвавшиеся с цепи, безумным вихрем крутились в голове. Несмотря на все усилия делать вид, будто ничего страшного не произошло, с тех пор как она заглянула в окно разгромленного магазина Фриды и увидела в стекле отражение жуткого лысого мужика, ничто в этом мире больше не казалось нормальным.

У тебя все в порядке? – Беа, прищурившись, вгляделась в лицо Викки. – Ты выглядишь слегка…

– У меня все хорошо, – сердито оборвала кузину Викки. – Не суетись. Который час?

– Примерно два часа ночи.

На самом деле Викки спала совсем мало. Ей снились отрубленные засоленные головы на пиках перед дворцом паши. А когда в ночном кошмаре мертвые головы открыли глаза и заговорили, Викки проснулась в холодном поту, насквозь пропитавшем тонкую хлопковую пижаму.

Викки свесила ноги с кровати:

– Боже мой! Я ужасно хочу есть.

– Тебе следовало поехать с нами, – сказала Беа. – Там была шикарная жратва. Ориель взял меня с собой в колониальный дом в окружении пальм, где находится студия Ива Сен-Лорана, хотя сам он живет в Медине Марракеша. В доме есть портик с балконом над ним… ну… ты понимаешь, совсем как у тебя во Франции. Балкон освещался свечами, и окна первого этажа – тоже. Волшебное зрелище. Угадай, кто там был?

– Без понятия… Мик Джаггер?

Подняв брови, Беа бросила на Викки многозначительный взгляд:

– Бери выше.

– Кто?

– Сам Ив Сен-Лоран. С вечеринки он отправился прямо туда.

– Ну почему, почему я такая невезучая?! – простонала Викки.

– Там у одной девицы была целая куча разноцветных браслетов на лодыжке. Мне срочно нужно обзавестись точно такими же. Кстати, я вернулась с подарками. – Бормоча что-то себе под нос, Беа принялась рыться в своей огромной сумке и в результате с веселым хихиканьем вытащила оттуда бутылку. – На, возьми.

Она передала бутылку Викки, которая, посмотрев на этикетку, вытаращила глаза:

– Водка?

– Я ее свистнула.

– Мы вполне можем позволить себе купить на черном рынке бутылку водки.

– Не злись! Получить бутылку задаром куда прикольнее. В любом случае, там их навалом. – Затем Беа протянула кузине что-то, завернутое в тот самый голубой шарф. – А вот еще. Я подумала, тебе понравится.

Положив бутылку, Викки встала, чтобы взять сверток. Она развернула шарф и, нахмурившись, принялась торопливо листать альбом для рисования, оказавшийся внутри. И уже через секунду бросила его на кровать, словно раскаленный уголь.

– Черт побери, Беа! Что ты натворила?!

Хорошенькое личико Беатрис моментально вытянулось.

– Я… это позаимствовала. Кто-то оставил мастерскую открытой. Там были мольберты, чертежные доски и огромный письменный стол. Альбом просто лежал на столе. Вот я и решила взглянуть. Но потом услышала, как кто-то идет по коридору, и запаниковала.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну… я сунула альбом в сумку и спряталась за письменным столом.

– А почему ты не положила альбом на место, когда все ушли?

– Наверное, так и нужно было сделать. Но я просто бросилась бежать.

Викки покачала головой. Это просто невероятно! Ей осточертело быть здравомыслящей и беспроблемной, тогда как Беа была и будет гламурной дурехой.

– Я подумала, что смогу вернуть альбом позже. – Беа умоляюще посмотрела на кузину.

– Беа, взгляни на даты. Показ уж совсем на носу. – Викки опустилась на край кровати и осталась сидеть, раздраженно качая ногой.

– Кто-то говорил, что он курировал работу стажера. Вот я и решила… Да и вообще, я была под градусом, – уныло уставившись в пол, сообщила Беа.