— Имму… что? — Вызвавший травник пытался понять, чего от него хотят.

— Кнесса Левиан хочет освежить силы деревенских детей, — помог с объяснениями Волгин.

— Точно! — Лина просияла и обернулась к Скиму. — Так можно?

Ским переглянулся с магами. Об этом точно никто из них не подумал. Они выделили лекаря для раненых, но просто пройтись по деревне было попросту некогда.

— Здесь очень скудно с травами…

— Мы можем спуститься в долину. Ближе к Берьяте.

— Да, можем.

— Надо посмотреть, какие отвары нужны.

— Надо посмотреть, что мы вообще можем сделать.

— Я тоже могу спуститься, я вижу людей.

Лина требовательно смотрела на каждого из них.

— Я не лекарь, но могу зарядить бытовые амулеты. — Молодой маг покраснел до самых корней волос, вероятно, жалея, что он не лекарь.

— Я тоже могу… Амулеты, — отозвался суровый детина в углу.

Кнесса Левиан несмело улыбнулась, украдкой посмотрела на мужа. Тот прищурился в ответ:

— Молодец, — прошептал он одними губами.

Лина засияла.

***

В обед того же дня кнесса направилась в деревню. Ее сопровождали три мага и один солдат. Вокруг замка в пешей доступности было три селения. Если честно, ей казалось, что послать туда лекаря и травника уже достаточно, но все тот же Волгин намекнул, что лучше бы она выходила к людям сама. Чтобы все понимали, от чьего имени, так сказать…

«Эх, политика!» — вздохнула Лина, натянула свое новое платье, и уселась в телегу, приготовленную магам.

Волгин был прав. Люди шли именно к ней. Улыбались, кланялись, пытались коснуться руки или колена. Многим лекарь был и не нужен. Нужно было увидеть кнессу.

Лину тяготила роль символа. Она совершенно не знала, что надо людям говорить, как улыбаться и, что главное, кого приблизить, а кого спровадить. Она чуть было не уступила просьбе местного жреца зарядить ему десяток бытовых амулетов с заклятием исчезновения.

— Это ему на год? Или он для всей деревни? — тихо спросил Лину маг, чуть лучше понимающий, что происходит.

Лина поймала взгляд колдуна, прямо посмотрела на жреца…

— Каждому только два бытовых амулета на заклятие огня, — громко объявила она. — Сила магов нужна для более важных дел, — и уже тише: — Уборку и сами сделают.

Пришедший с ней бытовой кивнул, одобряя ее решение, и принялся за работу.

Люди шли и шли. Весь этот поток слился для кнессы в единую серо-черную массу. Она уже задумалась, не потому ли в ее мире простолюдинов высокомерно звали чернью, как вдруг в этой толпе промелькнула совершенно необычная для этих мест ярко-рыжая шевелюра. Лина отвлеклась от просящего и подозвала к себе женщину с девочкой.

— Девочка, рыженькая! — Лина поманила рукой. — Подойди!

— Ах, кнесса! — Женщина упала перед ней на колени, силком опуская и ребенка. — А я говорила, говорила, не плачь, что рыжая.

— В моих местах рыжих считают счастливыми, — улыбнулась Лина обворожительной улыбкой. — Вы с чем пришли?

— Я ни с чем! — Женщина закрутила головой. — Я спасибо сказать! Только спасибо! Вам и вашему лекарю.

— Так вот он, — Лина жестом указала на работавшего в толпе лекаря, — скажите.

— Нет, не этот!

— Не этот?

— Нет. Другой. Молодой. У него волосы, как у моей Тенки. — Женщина опять дернула за рукав девчушку, которая, казалось, пыталась втянуть голову в плечи и стать невидимой. — Рыжий!

— Рыжий? Молодой?

— Да! Он помог нам очень! Вылечил мою Теночку, мне отвар готовил, еду приносит… — Увидев округлившиеся глаза Лины, женщина зачастила: — Я к вам в замок приходила, говорю, давайте работать буду, а мне не дали. А я просто вот… В благодарность, так сказать…

Лина чуть приподняла руку, жестом останавливая этот поток излияний:

— Я поняла, о ком вы говорите, я обязательно ему передам! В замке действительно сейчас работать не надо. Там много рук. — Лина опять улыбнулась. — У вас очаровательная дочь.

— Внучка, — поправила ее говорящая.

— Внучка, — поддакнула Лина. — Я все передам вашему знакомому магу. Будет нужна еда — приходите.

Женщина засияла и кинулась к рукам кнессы. Лина улыбнулась, стиснув зубы, и позволила себя целовать.

***

Весна в этом году была прекрасна. В долинах было уже совсем тепло и хотелось путешествовать неспешной рысью, открыв лицо приятному ветру, рассматривать нежные краски проснувшейся жизни, слушать возвращавшихся с юга птиц. Хотелось снять шляпу, распустить волосы, перекрикиваться со своими спутниками и хохотать от их простых шуток.