...

— Будешь молчать, и завтра твое фото и фото твоих приятелей будет напечатано в газете. Под заголовком: «Жертвы дикарей»...

— Спокойно, мужик...

Вместо ответа чужак взвел курок пистолета

— Это ты спрашивал Микки Стивенса в баре?

— Не помню.

— Микки сказал, тебе чтобы ты ехал в автобусе, так? Мы те, кто должны тебя встречать.

— Все четверо?

— Мужик, это опасный город

Незнакомец хмыкнул

— Из-за тебя что ли? А эти твои приятели?

— Они со мной. Поодиночке в городе не ходят

— Микки должен был передать мне что-то. Что?

От страха — водитель это забыл, но тут же вспомнил

— Он просил передать, что лучший кофе не в Париже, а в Константинополе.

Незнакомец спустил курок с боевого взвода

— Где будет встреча?

— Далеко. Почти час ехать.

— Тогда не будем терять время. А эти пусть валят.

— Они мне нужны

— Обойдешься.

Поняв, что лучше не испытывать судьбу, водила угрюмо кивнул

— Пушку верни? Она тут дорого стоит.

— Обожду. Поехали

Когда красные стоп-сигналы машины растаяли во тьме трое, с грехом пополам поднявшись, и поддерживая друг друга, перебрались на ту сторону дороги и стали ждать автобуса. По крайней мере, двоим было не обойтись без медицинской помощи.

Ехать действительно пришлось немало — час в дороге, хотя расстояния на острове небольшие. Плутали по дорогам, чтобы сбить возможную слежку. Дороги тут были узкие, едва две машины разъезжались. Где-то обсаженные кустарником, где-то — по обе стороны были каменные заграждения по пояс. Любой британский солдат знал, как они опасны.

Наконец, они перестали петлять и въехали на какую-то заброшенную ферму. Из-за туч — вылезла, растелешилась луна, заливая мир серебряным, потусторонним светом...

На ферме их ждали трое. Черные куртки, ухмыляющиеся, наглые, преступные лица. Все трое с оружием — М1, Стерлинг и М16. Дешевые отморозки, расходный материал вялотекущей партизанской войны, а так же религиозной, социальной и всякой прочей. Они уже не представляют другой жизни, в десять лет они кидали камни в британских солдат, в тринадцать — пятнадцать совершили первое серьезное преступление, впереди — пуля или пожизненное в Лонг Кэше. Лучшее что для них можно представить — уехать в Бостон и начать все с чистого листа. Но и там многие попадут в итоге в тюрьму...

— Эй, Майк — поприветствовал прибывших один из них — все в порядке? Что с рожей?

— На одного козла нарвался. Где старшие?

— Сейчас будут...

Сейчас — растянулось на полчаса, здесь все соблюдали осторожность, везде были свои глаза и уши, и не приходилось сомневаться, что вокруг фермы полно соглядатаев, ищущих признаки военной или полицейской операции.

Наконец — откуда-то из темноты на лунный свет вышел средних лет мужчина, коренастый, со светло-рыжими волосами...

Адам Риордан, член Совета армии. Первое убийство совершил в тринадцать лет, сейчас ему тридцать девять. В его профессии — дожить до таких лет большое достижение.

По сути — он мало чем отличался от любого из полевых командиров Пешаварской семерки. Но он был нужен.

Риордан близко подходить не стал. Опытный

— Кто ты?

— Человек.

Риордан вышел из себя — он вспыхивал как порох, национальный характер сказывался

— Приятель, тут в окрестных холмах немало таких шутников схоронили.

— Вам нужно оружие или нет?

Риордан хмыкнул

— Оружие нужно всем и всегда. Ты продаешь или...

— Или. Вы получите оружие бесплатно — первую партию. Затем получите еще — но только если будете прислушиваться к нашим советам.

Риордан пнул ногой сухой ком навоза, он рассыпался

— Если ты думаешь, что сможешь купить нас своими коммунистическими бреднями, то глубоко ошибаешься. Лично мне вся эта хрень до одного места, да?

— Тебе нужно оружие или нет?

Риордан никак не мог поймать нить разговора.

— Где оно?

— Не здесь.

— А ты кто?

— Я должен вам передать. И научить пользоваться. Потом я уйду. Условие — использовать полученное оружие только против военных объектов

— Ты ставишь нам условия?

— Я могу уйти прямо сейчас.

— Ты уверен?

Боевики подобрались. Риордан посмотрел на водителя, привезшего чужака

— А где остальные?

— В больницу поехали — ответил чужак

Странно, но это Риордана немного успокоило. Насилие было для него простым, понятным и обыденным делом.