— Александр Михайлович...

...

— Я думаю, с расстрелом за хозяйственные преступления мы сильно перегнули палку. Сильно. Норма эта без малого два десятка лет действует, как мы видим — хозяйственных преступлений стало не только не меньше — больше их стало, суммы хищений не снижаются, а растут. То есть, если кто-то думал, что таким образом напугает потенциальных расхитителей — напугать никого не получилось. Тут нужно наоборот, внедрять и активно внедрять ...

В США это называется сделка со следствием, а у нас как? А...

— ... механизмы деятельного раскаяния. Если человек вернул государству похищенное, указал на соучастников, а тем более на вышестоящих участников хищений, позволил раскрыть групповые действия — такой человек вряд ли может считаться опасным. Конечно, большой вопрос, что делать с ним дальше... возможно, направлять в отдаленные районы, пусть трудом искупает вину. Может со временем даже хозяйственным трудом. Тут надо еще продумать, как защитить человека от возможной мести бывших подельников.

...

— А вот ответственность за кражи и мошеннические действия — особенно за последние — можно и нужно ужесточать. Если человек встал на дорожку обмана, с нее он уже не сойдет, так и будет жить обманом. Таких жалеть нечего. И взяточников жалеть нечего — такие же воры, даже хуже.

Рекунков явно не понимал, в чем такая уж разница между хозяйственниками, ворующими у государства, и воришками и мошенниками на улице. Но кивнул

— Понятно, Михаил Сергеевич

— Вы, Александр Михайлович... прокурор, вам и карты в руки. Изучите вопрос, привлеките НИИ свой — и выходите с предложением. Но мое видение — ответственность должна быть как минимум равной, а то и большей для воров и мошенников.

07 сентября 1985 года.

Москва, ГУМ, Секция 200

Зинаида Ивановна Лигачева, несмотря на статус жены члена Политбюро ЦК КПСС — была в двухсотой секции ГУМа всего пару раз, не больше. Вещизмом их семья не страдала, одежду им всю шили в цековском ателье. Что-то Егор Кузьмич получал через ЦК, что-то помощники привозили, на даче все казенное было.

Вообще, если брать закрытую систему спецраспределителей, и ее вершину — двухсотую секцию ГУМа — то система работала довольно странно. То же Политбюро — не так уж и активно пользовалось этими спецраспределителями. Кто пользовался? В основном дети и «среднее звено», пропуск в спецраспределитель, талоны (они были разного цвета) — были и инструментом расчетов с друзьями и подругами, и лучшим подарком... и так далее. Даже в брежневские времена... взять самого Брежнева — много ли ему было надо? У него была коллекция дорогих машин, в основном подаренных, и дорогих ружей — тоже в основном подарков. Питался он... макарон с котлетами ему хватало. Парадную одежду шили в ателье ЦК, а дома он мог и в трениках ходить и ничего. Часы носил Ракета. И это глава сверхдержавы!

А вот Галина...

Тем не менее, Зинаида Ивановна Лигачева восприняла проблемы мужа как партийное поручение и принялась действовать. Она знала, что «девятка», Девятое управление КГБ СССР — знает, где находится Раиса Максимовна круглые сутки и переговорила со старшим смены охраны Егора Кузьмича. Тот с пониманием отнесся к просьбе — и на следующий день сообщил, что Раиса Максимовна будет в двухсотой секции.

Зинаида Ивановна взяла заранее заказанную машину из гаража Управделами (несмотря на статус жены члена ПБ, за ней не было постоянно закрепленной машины, хотя Егор Кузьмич мог это устроить в мгновение ока) и поехала в ГУМ...

Вход в 200 секцию располагался прямо на Красной площади. Причем это считалось столом заказов, и кто-то мог проходить в саму секцию — а кто-то нет. Лигачева предъявила пропуск высшей категории, ее не узнали поначалу — но узнав (жена второго человека в государстве) испугались и пропустили, причем даже прикрепили сопровождающую...

И она всего за пару шагов попала в потребительский рай...

Куда ни глянь — полки, полки, полки, в несколько рядов, и на них — дефицит, дефицит, дефицит... Японские телевизоры, продукты из Финляндии из Калинка-Штокманн, одежда из Франции, Италии и откуда только, бытовая техника. Всего много... глаза разбегаются. И все продается за рубли, не за чеки или валюту.

Простой советский человек при виде этого просто сел бы тут прямо на пол и заплакал...

Лигачевой стало немного не по себе. Она вспомнила — Егор рассказывал о дискуссии на Политбюро... зашла речь о рвачестве каком-то, то ли статья какая-то вышла не такая то ли еще что. Михаил Сергеевич выступил резко против всего Политбюро, заявив, что благосостояние простого человека есть важнейший показатель дееспособности и прогрессивности всего социального строя, и хотя при социализме в отличие от капитализма гораздо более важное и весомое значение имеет потребление общественных фондов — но тем не менее совокупный показатель личного потребления и потребления из общественных фондов никак не может быть ниже ведущих капиталистических стран, иначе мы не можем считать свой социализм развитым. Как он тогда сказал: трудностями нельзя гордиться, трудности — это позор.

Егор понятно, поддержал его, но придя домой, дал волю словам, и сильно, скажем так, сомневался в такой позиции. Она понятно, его поддержала, но вот сейчас, глядя на ломящиеся от изобилия полки, задумалась. В магазинах нет ведь и десятой части этого...

Когда все это началось...

Надо понимать, что попав в Россию, марксизм претерпел не одну, а целую серию преобразований, и от него в итоге мало что осталось. Спорить с марксизмом начали еще народники, Ткачев написал свое знаменитое открытое письмо Карлу Марксу, а Энгельс дал резкую отповедь, сравнив его с незрелым гимназистом. Герцен — мало кто знает, что Герцен конфликтовал с Марксом и Маркс даже завидовал популярности Герцена в Европе.