– И впрямь очень далеко отсюда... Ты проплыл весь путь на своей лодке с крыльями?

– Нет. Собственно, это не лодка, Найла. Это птица. И она мчится по небу в десять... в двадцать раз быстрей твоего корабля!

Лицо Найлы стало серьезным. Ей было, вероятно, лет восемнадцать, но иногда улыбка делала ее похожей на четырнадцатилетнюю девчонку. Теперь же, со скорбной морщинкой на лбу и поджатой нижней губкой, она напоминала тридцатилетнюю женщину.

– Ты смеешься надо мной, Эльс-хайрит?

– Нет, - Блейд пожал плечами и неожиданно спросил: - Скажи, как ты относишься к волшебству?

– К волшебству?
– ее лоб разгладился, глаза округлились - это опять была Найла-которой-четырнадцать.
– О, магия! Она бывает солнечная и лунная... магия добра и зла... земли и соленой воды...

– Так вот, - прервал девушку Блейд, - есть еще магия воздуха, и тот, кто владеет его, может летать.

– И ты?..

– О, нет. К сожалению...
– он немного помедлил, собираясь с мыслями.
– Видишь ли, когда-то в Хайре опустились духи воздуха - на огромной сверкающей башне.

– Да-а-а...
– протянула девушка.
– Легенды об этом ходят и в Странах Перешейка, и в Ксаме... и в той огромной стране, что лежит к западу от Ксама и вечно воюет с ним... Говорят, эти духи подарили вам странных зверей, огромных, с шестью ногами...
– она подняла вопросительный взгляд на Блейда.

– Верно. Они называются таротами и мчатся в степях Хайры быстрее ветра... Но духи оставили нам еще кое-что. Вот...
– он погладил гладкий колпак.
– Это добрая, солнечная магия, Найла, но она доступна немногим. Видишь, я не справился... и упал с небес в гнусное логово трогов!

Девушка гибко соскользнула с кресла, опустилась на колени рядом с Блейдом и ласково погладила его но щеке.

– Ничего, Эльс! Может быть, волшебная сила еще вернется к твоей птице, и она унесет отсюда нас обоих.

Блейд нежно обнял девушку и притянул к себе. Он был доволен своей выдумкой. Стоило только поменять юг на север, Южный материк на Хайру, да еще намекнуть на колдовство, как версия его приключений обретала законченность, стройность и достоверность. Внезапно Найла прижалась к нему и закрыла глаза. В тот же миг рука Блейда скользнула по обнаженному бедру девушки, а губы прижались к ее пухлым губам. Но когда он, приподняв воздушную ткань тупики, начал ласкать ее груди, Найла вздрогнула и попыталась вырваться. Он ослабил объятия.

– Нет, Эльс, нет... Пойми, месяц я не видела человеческого лица... даже заросшего такой колючей бородой, - ее ладонь скользнула по щекам Блейда.
– Всему свое время, - твердо закончила она.
– Мы ведь договорились.

Когда женщина произносит эти магические слова - "мы ведь договорились", - значит, она желает, чтобы все было так, а не иначе. Блейд усмехнулся и выпустил Найлу. Но ее намек он понял и незамедлительно побрился - благо в каюте старого Ниласта нашлось все необходимое.

В дальнейшие дни их отношения приняли характер легкого дружеского флирта, не всегда невинного, о чем свидетельствовал последний поцелуй Блейда. Казалось, Найле нравилось, когда он обнимал и целовал ее - хотя и не в столь интимные места, - однако спать она предпочитала одна.

Днем, в самую жару, они дремали в каютах, под надежной защитой корпуса каравеллы из чудесного дерева тум; вечером, ночью и ранним утром бодрствовали, то рассказывая друг другу бесконечные истории, то просто в молчании сидя бок о бок: черноволосая головка Найлы была откинута на плечо Блейда, его мускулистая рука обнимала хрупкие плечи девушки. В тишине, нарушаемой только поскрипыванием мачт "Катрейи", они созерцали две бесконечности: звездного неба и великого безбрежного океана.

Беседовали они на ксамитском, которым Найла, не в пример Блейду, овладела безупречно. Он, однако, делал быстрые успехи, пользуясь давно проверенным методом, гласившим, что лучший способ овладеть языком - изучать его под руководством хорошенькой женщины. Желательно в постели; однако это, как надеялся Блейд, было еще впереди.

Рахи, видимо, не знал других языков, кроме родного наречия Айдена, хайритского и ксамитского. Найла владела полудюжиной, но ни напевный кинтанский говор, ни плавный музыкальный язык Хаттара, ни щелкающий резкий рукбатский ничего не говорили слуху Блейда. Айденитского девушка не изучала; калитанцы не любили путешествовать по суше, а прямой морской дороги в Айден не было. Однако она слышала о могущественной империи на западе и о Хайре.

Это тихое и размеренное существование пока не тяготило Блейда. Он выбросил из головы все мысли о будущем - даже о том, что его прелестная спутница могла внезапно превратиться в очередного связника с Земли. Он просто отдыхал, слушал ее рассказы, подолгу размышляя над ними; это позволяло отойти душой и сердцем после тяжких дней, проведенных в пещерах каннибалов, и жуткого путешествия к океану, которое закончилось его ранением, гибелью Грида и встречей с Дж. Постепенно ночные кошмары стали все реже и реже мучить его, сменяясь другими, более приятными сновидениями, в которых фигурировали то Зия и Лидор, то Тростинка и Р'гади, но чаще всего Найла. Вполне естественно - она ведь была рядом, теплая, живая, прелестная... Но - увы!
– пока недоступная, ибо собственное слово Блейда охраняло ее прочнее, чем средневековый железный пояс невинности.