Запах свежего хлеба отчётливо ударил в нос. Хлеб действительно оказался очень свежим, его вкусный запах буквально раздражал носовые рецепторы. А когда на свет божий показалась силезская кровяная колбаса, с чесночком и кусочками копчёного мяса, сразу же потекла слюна, не хуже, чем у собаки Павлова.

Идти на кухню не хотелось, и Вольфович быстро нашёл нож, взял из кухонного шкафа разделочную доску и в две минуты порубал колбасу и сварганил себе из неё пару бутербродов. Бутылка пива оказалась тут, как нельзя кстати.

Заперев дверь на щеколду, он съел бутерброды и, открыв ещё банку консервов, съел и её, запил всё бутылкой отличного баварского тёмного. После выпитого и съеденного резко захотелось спать, но сильнее в туалет. Поколебавшись между необходимым и полезным, выбрал первое и, осторожно выйдя в коридор, посетил общую уборную. Закрывшись снова в комнате, разделся и спокойно лёг спать.

Утро наступило для него рано. Завтрак, отдых — и вот уже можно выходить из сумрака, в который занесла его черепно-мозговая травма. Самочувствие значительно улучшилось, и стоило этим воспользоваться. Для начала следовало, посетить «коричневый дом», то бишь штаб-квартиру НСДАП, точнее её берлинский филиал.

Штаб-квартира НСДАП и заодно штурмовиков располагалась в Мюнхене, и руководил ею в данный момент Франц Пфеффер фон Саломон. Сами штурмовики набирались из бывших солдат, которым не досталось места в рейхсвере Веймарской республики, и из безработных, готовых буквально на всё ради того чтобы прокормить себя и свои семьи.

Разумеется, Шириновский об этом слышал, но уже давно забыл, а сейчас имел возможность узнать, как говорится, на своей шкуре. Он уже начал подозревать, что штурмовики являлись не чем-то вроде коричневой гвардии Гитлера, а обыкновенными наёмниками. Эту мысль подтвердил и Маричев. Ну, что же, тогда не стоит тянуть кота за хвост, надо ехать сегодня, и чем раньше, тем лучше.

Натянув на голову кепи, причём прямо на бинты, Шириновский вышел из своей комнаты. Сухо щёлкнул замок, закрывая дверь, и вот он уже возле подъезда вдыхает полной грудью пыльный июньский воздух. На улице оказалось прохладно, но это не смутило, уж в Москве гораздо холоднее, чем здесь, в Берлине.

Пока он добирался на перекладных до Фридрихштрассе, где находился офис НСДАП и штаб штурмовиков, передумал много разных дум, с любопытством смотря по сторонам. Всё вокруг оказалось необычным для него: люди, здания, нравы, одежда.

Нет, он бывал в Берлине, и не раз, но в своё время, а это совсем другая эпоха, не имевшая ничего общего с тем, что он видел раньше. Интересно всё видеть своими глазами, о чём он только слышал. Несмотря на рабочий день, улицы буквально бурлили народом, а дороги полнились разнообразным транспортом, от грузовиков до частных автомобилей и мотоциклов.

Бодро звенели трелями резвые трамвайчики, гудели клаксонами легковые автомобили, все эти мерседесы, майбахи и маннесманны, но большинство людей ходили пешком или крутили педали велосипедов. В Германии в 1929 году начался финансовый кризис, и многие сразу же почувствовали это на своей шкуре. Вновь появились безработные, приток людей в штурмовики увеличился в разы, и это стало сразу понятно по тому количеству людей, что стояли перед зданием, к которому и направлялся Шириновский.

На входе в здание стояли два вооружённых дубинками и кинжалами штурмовика с лычками роттенфюрера на воротниках и тяжёлым пронизывающим взглядом профессиональных убийц. Настоящие гориллас.

— Аусвайс?! — спросил один из них, окинув Шириновского взглядом. И по его взгляду стало ясно, что он не поддался магии такой же формы и белых бинтов на голове Вольфовича.

— Прошу! — не стал спорить тот и протянул искомое.

Верхний нагрудный карман явил удостоверение штурмовика и пропуск в здание. Наскоро проверив документы, охранник вернул их и приглашающе кивнул на дверь. Медная толстенная ручка, отполированная сотнями рук, отворила дверь, и Шириновский оказался внутри довольно большого холла, в центре которого уходили вверх две лестницы.

Недалеко от входа располагался ещё один пост, на котором находилось двое из внутренней охраны. Один из них был штурмовик в звании труппфюрера, он сидел за столом, другой, обычный штурмман, видимо, посыльный, стоял у него за спиной. У обоих на поясе висели только дубинки, что выглядело даже странно. Возможно, в здании находились люди и с огнестрельным оружием, но пока они не попадались, если вообще были.

— Вы к кому? — сразу же остановили его.

— В кассу за довольствием и выплатами за ранение.

— Фамилия?

— Фон Меркель.

Труппфюрер полез в стол и, достав толстенный журнал, быстро пролистнул его. Шириновский заглянул в него и в очередной раз подивился аккуратности и въедливости немцев.

Большая, как сказали бы в СССР, амбарная книга в виде разлинованной в клеточку тетради, была разделена в алфавитном порядке закладками, каждая из которых указывала на первые буквы фамилии личного состава берлинских штурмовиков. Труппфюрер открыл тетрадь на букву «М» и, пролистав до нужной записи, спросил: