– Так ты хочешь спасти мужиков? – протянул пачку сигарет Ромкин дедушка.

– Не совсем, я хочу спасти все человечество, и помогут мне в этом травяные лягушки.

– Это квакши, что ли? А почему они?

– Не все лягушки способны на смену пола. Их немного, таких зверей. Квакши одни из них.

Дым от сигареты уже не был виден, но красный огонек прочертил дугу в воздухе:

– А не думаешь, когда придет время, люди, то есть женщины, найдут способ обходиться без мужиков? Как-то научатся непорочному зачатию?

– А если нет? Если не успеют? Вымрет человечество, даже, если и найдется способ, то это будет уже не то человечество, а совсем другое.

– Ты не думал, что природа сама разберется с этой патологией?

– Это Бог, что ли? – спросил с сарказмом Чепрыгин.

– Нет, я воспитывался в советские времена, и мне вбили в голову материалистическое понимание бытия. Так, вот! – он кивнул в темноте, – Но я бывший лесник, всю жизнь прожил на природе, и всегда было время поразмышлять и понаблюдать. У меня сложились свои представления о мире, в котором мы живем. И я точно знаю, если в этом году будет хороший урожай шишек или там, желудей, то на следующий год обязательно жди неурожая. Если, к несчастью, загорится лес, то, после пожара, на удобренной золой земле очень быстро прорастут новые побеги. Сам говоришь, если у лягушек не хватает самцов, самки превращаются в них, чтобы появилось потомство, и жизнь продолжается. И не человек все это делает, а природа! Только она знает, что натворила и как это исправить.

Вон, человек, решил, поля из Арала орошать, доорошался, кончился Арал, а в нем очень много воды было. Целину распахали, всю плодородную землю ветра подняли и разнесли на сотни, тысячи километров. В Китае всех воробьев поубивали, чтобы урожай не лопали, а гусеницы его под чистую съели. Собирались Енисей вспять пустить, что-то притормозили, неизвестно, чем бы это закончилось.

Так что, подумай, прежде чем спорить с природой. У нее, матушки, наверное, свои планы в этом деле. Жизнь стала спокойной, многие мужики позабыли, что такое ответственность, всю заботу о женщинах, детях, стариках взяло на себя государство, им теперь негде проявлять свою природу, поэтому мужчины почувствовали себя не нужными, я понимаю, что этот процесс набирает обороты.

Но вот случится какой-нибудь потоп, к примеру, или другая катастрофа вселенская, твоя «У» хромосома сразу восстановится. Ну, понятно, не у всех, а только у тех, кто будет готов меняться, а кто не готов, покатятся дальше, в никуда. Природа об этом позаботится.

Леонид Алексеевич выслушал внимательно философию Михаила Романовича и подивился мудрости этого простого человека.

«Что-то в этом есть!», – подумал он. – «А природа у него не очень материалистичная!» – усмехнулся Чепрыгин про себя.

Наутро Михаил Романович и Ромка пошли провожать своего гостя. Надо сказать, что Чепрыгин, в силу рода своего занятия, неплохо ориентировался в лесу, и как только заметил знакомые места, попрощался и пошел дальше один.

В гарнизоне его пропажу не обнаружили, в этом-то и была прелесть работы одному, никакого переполоха не случилось, никто не лез с расспросами, никому ничего не надо было объяснять. Уставший профессор пошел прямиком домой и среди белого дня лег спать.

Через некоторое время его снова потянуло в старую избу у озера, потом, снова и снова. Он привязался к бывшему леснику и его внуку. Чепрыгин словно обрел семью, которой у него никогда не было. Ромка всегда ждал его с нетерпением, помогал разыскивать лягушек, и Михаил Романович тоже рад был его приходу, живая душа посреди глухомани. Чепрыгин приносил всякие вкусности, которые покупал в гарнизонном магазине, бумагу и карандаши, для Ромки.

Однажды, Чепрыгин застал старого лесники в большом волнении, Рома пропал. Михаил Романович долго его искал, но безуспешно. Мальчик ушел еще утром, дело шло к вечеру, а он все не приходил. Профессор подключился к поискам.

Мужчины разошлись в разные стороны. Чепрыгин заметил, что местность, по которой он шел, была открытая и очень бугристая, глубокие овраги, заросшие кустарником и густой травой, извилистой лентой опоясывали холмы. «Какие-то необычные разломы», – подумал ученый, очередной раз, проваливаясь в овраг.

Вдруг он увидел в одном месте свежее сломанные кусты так, как крупного зверья здесь не водилось, Леонид Алексеевич подумал, кусты, скорее всего, обломал Рома. Он пошел, примечая сломанные веточки, осматривая здесь все внимательно. Раздвинув заросли, он увидел лаз, ведущий из оврага куда-то под землю. Когда он наклонился, из дыры пахнуло сыростью. Лаз переходил в помещение, насколько большое Чепрыгин не понял, но он увидел, что на дне лежит скорчившийся Ромка. Он лежал совершенно без движения, и Леонид Алексеевич испугался. Проход был узким, впору пролезть только мальчишке, но он поднатужился и протиснул свое худое тело внутрь.

Профессор схватил мальчика и прижал к себе, Ромка был теплым, только озяб. Он открыл глаза, увидел дядю Леню и улыбнулся.

– С тобой все в порядке? – Спросил Леонид Алексеевич, ощупывая его маленькое тельце.

– Да.

– Что ты здесь делаешь? Мы тебя с дедушкой искать пошли.

– Я спал. Я так устал, думаю, посплю чуть-чуть и пойду домой. А зачем меня искать? Я бы сам пришел.

Они вылезли наверх, Чепрыгин понес Ромку на руках, еще не в силах успокоиться, он даже не предполагал, насколько стал дорог ему этот мальчик.