Эксперт торжествующе прищелкнул пальцами.

– Я так и знал, что кепка непроста! – воскликнул он.

Сергей Вячеславович на минуту задумался, встал и вышел из комнаты. Скучающая Катя украдкой взглянула на часы. Гриня вскочил, и только Эксперт довольно заулыбался, растянув бледный рот.

Компания покинула комнату. Эксперт поручил Грине расплатиться с Катей и отправить девушку в больницу, а сам вернулся в переговорную, где засновал вокруг стола, потирая руки и скаля мелкие желтые зубы.

– Кто-нибудь есть из старой команды? – спросил он, когда Гриня вернулся.

– Да кто там, калеки, – передернулся тот и стал загибать пальцы.

В «Негасимом свете» остались несколько престарелых сотрудников, занятых метрологией Руководство кичилось благородной акцией, совмещенной с ненадобностью возиться, обучая молодых дебилов. На большее рассчитывать не приходилось: звезды, блиставшие под началом академика, ушли из жизни, а образованные бездельники, которых в институте хватало во все времена, не рассказали бы чего-то ценного даже под пыткой.

– Если нужны старые кадры, – рассуждал Гриня. – Пройдитесь ночью по кварталу, тут институтские дома. Если окна светятся без электричества, там они и есть.

Но подумав, он вспомнил, что некая Римма Аркадьевна, если окончательно не сбрендила, способна вспомнить нечто стоящее.

– Она по делу полный ноль, – Гриня постучал костяшками пальцев по столу. – Но связи были исключительные. Говорят, сам Небогатов был от нее без ума, а этот хрыч понимал.

Седую Римму Аркадьевну застали над астрологическими схемами, которые она штудировала, сдвинув на лоб уродливые очки. При начальстве старушка нагло и неторопливо спрятала бумаги, обнаруживая вопиющее нарушение трудовой дисциплины.

– Вам к Когану, – она засучила по столу трясущимися руками. – Он не наш, но разбирается: Илья Исаакович – экстремист и человек независимый, у него дочь замужем за французским ресторатором, а у сына конеферма то ли в Аргентине, то ли в ЮАР. Ему все трын-трава, его и в советское время чуть два раза не посадили, и ФСБ его сайт закрывало… наверняка остались материалы, а я ничего не знаю.

– Были у вас двое, – задумчиво спросил Эксперт. – Один – крупный еврей или кавказец, а второй – заморенный славянин, как из концлагеря?

Римма Аркадьевна остолбенела, а потом захлопала кроличьими глазами и уставилась на собеседника, словно тот не знал таблицы умножения.

– Это заместители Небогатова, – проговорила она. – Как вы странно выражаетесь. Это Гаспарян… такой громкий, его было слышно на весь институт. И Кошечкин – с виду глиста, но баскетболист, смолоду играл в профессиональной команде. Заклятые друзья, как их называли. Живы ли? Давно оба умерли.

Римма Аркадьевна горько вздохнула, и потом ее осенило.

– Сходите к Юрию Васильевичу, – она покосилась на Гриню, – Он держит мемориальный уголок.

Гриня кивнул с унылым видом, кодирующим некие соображения, и, потом, показывая путь к Юрию Васильевичу, забормотал вполголоса:

– Попадешь к Когану, как же. Он не экстремист, а террорист натуральный. Плавали, знаем… это наши голодранцы за пять копеек цыганочку с выходом изобразят, а у него денег куры не клюют, он и в прокуратуре отмажется, если что.

XII

У двери Юрия Васильевича стоял большой постер в металлической раме, и еще один, парный, несли по коридору два здоровых парня. Прежде чем постучать, Эксперт пригляделся к изображению. Там на темном фоне, подразумевающем зал с силуэтами барокко, эпически, водопадом разноцветных огней, сверкала гигантская люстра. Это пестрое, но гармоничное буйство красок и блеска, скомбинированное умелой рукой художника, вызывало восхищение. Эксперт полюбовался артефактом, постучал в дверь и, не дожидаясь приглашения, двинулся внутрь.

За дверью оказалась комната, уставленная допотопным оборудованием. Штативы, застывшие на платформах, сгибали ломкие сочленения, напоминая исполинских насекомых. Пожилой человечек в бифокальных очках и в сетчатой жилетке поднялся, приблизился семенящим шагом, схватил Эксперта за рукав и без слов вытолкал изумленного гостя обратно в коридор. Изнутри защелкнулся замок, и стало тихо.

– Нет, видели? – возмутился молодой человек с плоским лицом. Он демонстрировал свой синтетический костюм, словно это был мундир, предоставлявший ему неслыханные полномочия. – Бандитизм… будто они тут хозяева.