– Когда? – коротко спросили у меня.

– Всё зависит от вас: стулья вечером… – начал было я, но меня прервали:

– Завтра. В десять ноль-ноль возле «Второго Вавилона».

Услышав в трубке гудки, я отложил её в сторону, достал из бара виски, плеснул в стакан и выпил залпом. Через несколько минут моё отражение в зеркале приобрело лёгкий румянец.

«Кровь к лицу – признак здоровья!» – отметил я про себя. «Понадобится ли оно тебе?» – издевался внутренний голос. Я сел и сам себе улыбнулся: «Всё же три года в бизнесе – школа на всю жизнь!»

На следующий день ровно в назначенное время я получил три тысячи долларов. Подстраховавшись и быстро сбросив «груз», я уже через час писал заявление: «Прошу привлечь к уголовной ответственности…» Внешность курьера точь-в-точь совпала с одной фотографией из милицейского фотоальбома. Я не мог скрыть «досады и волнения»: шутка ли, все до последнего листка уставные документы, печати и штампы, как оказалось, попали в руки каких-то бандитов! Поставив подпись под своим объяснением, я вышел из райотдела. Ещё через четыре часа ласковый голос предлагал: «Кофе, прохладительные напитки…» – «Конечно, кофе! Конечно, прохладительные напитки! Конечно, всё!»

Красавец лайнер набрал высоту и, поблёскивая в остывающих лучах бабьего лета, поплыл над ландшафтом родного края, его дымками и огоньками, оставляя позади быстро растворяющийся след.

Ночной холодок напоминал о том, что пора запастись дровишками, ароматными поленцами, снять с осадка молодое виноградное вино, аккуратно уложить на чердаке бутылочки – и пусть оно себе вызревает до самого Рождества.

Николаенко расположился напротив камина и неторопливо ворошил яркие угольки: язычки пламени игриво выныривали из темноты, причудливыми тенями пробегали по стенам, попыхивали и снова прятались в глубине камина, дыша в лицо сухим теплом. Геннадий Васильевич повертел в руках визитку – ту самую, что забрал у Кузьмича, – и бросил в огонь.

– Ни фига себе! – На пороге комнаты с пакетами в обеих руках, изображая возмущение, стоял Витковский. – Сигналю – никто меня не слышит, в дом заходи – всё нараспашку!

– Раз нараспашку – значит, тебя ждут.

– Ох, господин Николаенко, вечно вы выкрутитесь. А что вы скажете по поводу раков?

– Скажу, что раком предпочёл бы не тебя.

– Геннадий Васильевич, таким агрессивным вы раньше не были!

– Да, Зельманович, видишь: с прошлым расстаюсь.

– Ты что, дачу продаёшь?!

– Дача, Гриня, – это будущее. Да поставь ты пакеты! Сейчас Томочку позовём: она знает, что ракам делать. А мы с тобой пока по коньячку у камина. Ты как?

– Нет никаких сил отказаться.

Сделав глоток коньяка, Гриня откинулся на диване и принялся наблюдать, как огонь разрушает бумагу и древесину, возводя на их месте свой собственный проект. Помедлив так, будто беря разбег, он спросил:

– А стишок можно рассказать? Только что придумал.

– А ничего, что в отсутствие Томочки? – съязвил Николаенко.

– Рассказывай-рассказывай, Гришенька! Я всё слышу, – отозвалась Томочка.

– «В чём прелесть рухнувшей идеи? Я вижу ясно, кто и где я».

– Ты про какую идею? – поинтересовался Николаенко.

– А что ты палишь? – не отвечая, полюбопытствовал Гриня.

– Мальчики, где присядем: на веранде или у камина? – крикнула Томочка.

– Лучше там же, где и приляжем, – моментально отреагировал Гриня.

Николаенко покосился на Витковского, а тот продолжил:

– Я, ребята, вас в постель к себе не приглашаю, но могу позволить отобедать на моём спальном месте. Я же здесь буду спать?

– Ясное дело, по тебе можно определять, где в доме самое тёплое и уютное место, – заключил Николаенко.

– А по тебе – где в жизни, – не унимался Гриня.

– Любое место, Григорий Зельманович, даже самое тёплое, если не поддерживать огонь, остывает.

– Залягу в саде-огороде, к земной приникнув чистоте, и растворюсь я весь в природе, как гадость – в серной кислоте, – вместо ответа вставил Витковский.

Томочка появилась на пороге с запотевшим штофом в руках:

– Ну, давайте уже растворяться!

В осеннее небо, необыкновенно синее и чистое, отлетал дымок. А вместе с ним – друг за другом, путаясь в паутинках, – медленно уходили дамы и господа, ведомости и протоколы, бланки и списки: следы и далёкие страсти элитного бизнеса. Ах, какое же то было время!