Лэсли не отходил от брата.

— Слава Богу, он не страдает, — сказал он, чувствуя вину за его мучения.

И вдруг он заметил, что тело Яна под покрывалом начало меняться. Вытянулись руки и ноги, грудь поднялась, а плечи расправились.

— Это тоже нормально? — в очередной раз спросил он Кливерта.

— О! Это да. Это как раз нормально. Его тело растет! Чтобы справиться с высокими энергиями — тело должно быть зрелым.

Ночь прошла в волнениях. Лэсли практически не сомкнул глаз, он страдал вместе с братом.

— Неужели ничего нельзя сделать, никак помочь ему, — стонал он.

— Терпение, мой друг, — ответил ему Харт. — Сейчас нам осталось только ждать.

Сколько ждать? Лэсли казалось, что уже прошла вечность. Язык его прилип к небу, дыхание сбивалось, у него начался жар. Харт хотел увести его, но тот упрямо остался, привалившись к алтарю и держа Яна за руку, он практически бредил наяву. Ему начало казаться, что кожа Яна светится изнутри, приобретя оттенок перламутра.

— Он светится… — прошептал Лэсли.

— Что это значит? — спросил Леон Харт у Кливерта.

— То, что мы имеем дело с чем-то доселе неизведанным, вот что… — ответил он.

— Смотрите, — закричал Лэсли, — он ведь парит над алтарем! Он не лежит на нем, а висит в воздухе!

— Левитация? Такое было прежде? — спросил Харт.

— Насколько мне известно — нет, — прошептал Кливерт.

— И сколько ему так висеть?

— Не знаю, — Кливерт тяжело вздохнул. — Теперь все самое болезненное позади. Трансформация тела завершена. Но самое сложное ему только предстоит… Физически он завершил стадию перехода, и сейчас высшие силы определяют его моральные качества и решают достоин ли он… А потом — прыжок веры… вход в новую жизнь… Сейчас мы уже ничем не поможем ему. Все это он должен пройти сам.

— Лэсли, ты сейчас нужен своей семье. Ступай, ты принесешь им утешительные вести. Мы останемся и будем здесь столько, сколько необходимо, — сказал Харт.

— Хорошо. А как люди наверху поймут, что уже все? — спросил Лэсли.

— Вы поймете… — прошептал Кливерт упавшим голосом. — Матильда …

— Она узнает?

— О да, — сказал он.

Лэсли не хотел уходить от брата, но Леон Харт был прав. Его семья с беспокойством ждёт новостей, и он скажет им, что первая часть трансформации завершена. Что сейчас чувствует Ян? Слышит ли он его? Лэсли подошел к накрытому белым покрывалом телу и мысленно сказал: «Держись, братишка, ты достоин, в этом я не сомневаюсь, будь смелым, мы все с тобой!». Он положил ладонь на лоб Яна и почувствовал, что тот уже очень далеко.

А в этот самый миг Ян очнулся посреди бушующего океана, волны швыряли его сверху вниз и снизу вверх, вода заливал глаза, рот, нос, уши, он ничего не видел и не слышал из-за рева океана, было тяжело дышать, волна набегала за волной, переворачивая его и не давая ни малейшей передышки.

Вдруг вода в глубине начала светиться, и он увидел под собой неясные очертания фигуры человека.

«Два мира… Две жизни… одна судьба», — услышал он у себя в голове таинственный голос. Что это значит? Это какая-то загадка… Два мира — это же Москва и Московия! Одна судьба… что же это значит? Фигура начала удаляться, унося за собой мерцание света, а Ян так и не знал, что же ему делать?

Вдруг, недалеко от себя он увидел лодку — в лодке сидела его мать Анна и звала его. Ее крик сносило порывами ветра, и он не слышал его. Она махала ему рукой, манила, а свет в воде под ним слабел с каждой минутой, он уходил вглубь, все дальше и дальше, и вот, он уже едва различимая песчинка, вот-вот погаснет… и… что же делать? Ян набрал в легкие сколько смог воздуха и нырнул — он поплыл в глубину моря за манящей, призрачной надеждой.

Он плыл и плыл, и уже не знал, хватит ли ему сил и воздуха выплыть обратно. В какой-то момент ему показалось, что вода не пускает его дальше — она стала настолько плотной, что все, что он мог — это грести руками и ногами, оставаясь на одном месте… В этот момент он осознал, что обратно ему уже не вернуться. Грудь сдавило, последние пузырьки воздуха унесло прочь, он перестал что-либо понимать и стал судорожно пытаться удержать дыхание, не дышать, иначе он неминуемо захлебнется… иначе смерть… Но человеческие рефлексы непобедимы — он делает глубокий вдох, и вода наполняет его легкие… все вокруг переворачивается. Он закрывает глаза и отдается на волю волн.

Его тело медленно качает в глубине, он стал похож на застывшую фигуру, на гигантскую медузу, балансирующую на невидимом подводном канате. Сознание становится легким, как пушинка… Мозг, казалось, погасший навсегда, снова перезагружается… К своему удивлению Ян понимает, что, оказывается, он может дышать под водой. Вода уже не пугает его: она ласкает его, напоминая, что когда-то именно она была колыбелью жизни на Земле. Все мы вышли из воды… Сопротивление воды вдруг исчезло, и он поплыл дальше в глубину океана, туда, где виднелись вдалеке отблески исчезающего света.

Плыл он долго, бесконечно долго. У него было чувство, что он проплыл всю землю насквозь и вынырнул с другой ее стороны. Он находился на поверхности, посреди прекрасного озера, вода в котором мерцала всеми оттенками синего — от лазоревого, до почти черного. Был великолепный закат и скалистые горы поблескивали розовым на снежных вершинах.

— Муруджунская Игла! — догадался Ян, узнав знакомый пейзаж. На берегу озера стоял прекрасный древний Храм, а у самой кромки воды его ждал светловолосый юноша, синие, лучистые глаза светились спокойствием и силой. Он показался Яну знакомым.