гчился.

– Нет, вот эти мне наконец нравятся,- восхищалась я, дро

жа от жалости и любви к отцу и зорко следя, чтобы не переиг

рать.- А какая она маленькая! Отчего это она такая малень

кая, а, папа?

– Да уж порода такая - пони.

– А это "пони английский", папа. Знаешь, он лучше того,

красивей

– Да как будто бы получше. Мордастый!

– Нет, не как будто, а определенно красивей. А вот интер

есно - ездить на нем удобно? Ужасно хотелось прокатиться....

Ведь в Англии на них катаются, верно?

Я уж не знала как угодить ему!

– Ну зачем же сразу в Англию? Вон ребята едут!
– веселея,

сказал папа.

Действительно, к нам приближалась таратайка;...

242

– Ну хочешь прокачу?- повторил папа и подмигнул.- Я могу!

– Ужасно хочу! Только....папочка, пожалуй, это не совсем

удобно?

– Ну тогда пойдем дальше. Нам еще много надо посмотреть.

– Да, да, пойдем. Я к обезьянам хочу, - воскликнула я,ра

дуясь, что удалось обмануть папу.
– Ты знаешь, я ужасно люб

лю обезьян. Особенно человекоподобных...Я так давно хотела

посмотреть на них.

Мы тронулись к обезьяннику. Я взяла папу за руку и, на

рочно чуть-чуть отставая, шла рядом с ним, как самая пример

ная дочка. Папа сиял.

– Хочешь, вафлю куплю?
– спросил он.
– Большую, с кремом?

– Ну конечно. Очень.

– Что, вкусная?

– Спрашиваешь. Прелесть!

Крем по запаху и, вероятно, по вкусу напоминала землян

ичное мыло, а в самой вафле, несомненно, уже появилась древ

исина. Я ела, давясь от отвращения, осыпая себя фанерными

крошками, папа курил, золотые деревья неподвижно стояли над

нашей скамеечкой, наслаждаясь последним солнцем......

Я наконец справилась с вафлей.

– Замечательно. Теперь, папочка, попить. Только, пожалуй

ста, с сиропом.

– У вас какие сиропы?
– строго спросил папа продавщицу.

Продавщица с пышными, бумазейно-красными щеками отвеча

ла, увеличивая в голосе восторг при каждом новом названии:

– Клюква. Вишня! Свежее сено!! Чайный нектар!!!

Я выбрала "свежее сено" пополам с "чайным нектаром"

кутить так кутить!

Пока я пила, папа смотрел на меня с тревогой:

– Не очень холодная?

– Нет, ничуть.

– А помнишь,Лялька, спросил он в третий раз, - как вы ре

вели, когда мы с матерью не пустили вас за грибами?....

(эпизод, относящийся к 1923 г., приведен выше)

......Ну, мы и не пустили вас.

Папа взглянул на меня виновато и счастливо. Как я люби

ла его! Мне хотелось увести его еще дальше, еще ближе к его

молодости, и добрая память сразу открыла туда тропинку:

– А ты помнишь, папа, как мы были в Зоологическом, ког

да ты приезжал с германского фронта?......

(эпизод, относящийся к 1915 г.,приведен выше)

......Это ж военная, фронтовая песня была....

Смеясь, счастливые и оба молодые, мы подошли к обезьян

нику....

А обезьяны жили самостоятельной, буйной жизнью,.....А в

клетке рядом седой, бородатый и мужественный павиан деловито

тряс сетку: схватится цепкими кулачками за сетку, потрясет и

посмотрит - не вышло ли чего? Ан все по-старому! Тщета седо

243

бородого павиана была такой нелепо человеческой, что я окон

чательно развеселилась.

"Вот это про меня, я дура", - подумала я без всякой оби

ды, захохотала и оглянулась на папу.

Он смотрел на меня с радостью; сам он находился в том

состоянии высшего довольства и доброты, когда у человека ос

тается одно желание: расточить эту доброту. Он сказал:

– Ну, а теперь я покажу тебе слона.

– Ах, ведь еще слон! Пойдем скорее!

Играть мне уже было легко и интересно. Да нет, я уже и

не играла, а жила этой внезапно возникшей радостной и милой

жизнью....

– Ох, папа, какой он огромный, а уши-то какие,- суетилась

я около загородки....