Раздается глухой удар и хрюканье. Титус откидывает откидное отверстие, откуда видна макушка головы Кадмуса, прежде чем он соскальзывает обратно в шахту, снова исчезая.

— Черт!

Нервы на пределе, я бросаюсь вперед, как будто хочу поймать его.

Титус почти ныряет за ним с головой, и, судя по дрожи его мышц, он, должно быть, схватил его.

— Кадмус! Я прикрываю рот рукой.

Титус вытаскивает своего брата Альфу через вентиляционное отверстие, которое захлопывается для Мутаций, и Кадмус падает на пол рядом со мной. Его нога кровоточит, штаны разорваны в клочья ниже колен. Мы втроем отползаем назад, когда коготь проскальзывает под вентиляционную дверь.

Титус ударяет по нему сапогом, и ужасный вопль эхом отдается от туда. Коготь существа исчезает. Через несколько секунд кажется, что они почти прекратили преследование, пока коготь не появляется снова.

Быстрый взгляд вокруг показывает, что мы находимся в маленькой комнате, заполненной большими конструкциями, которые, как я предполагаю, являются камерами хранения образцов, с большими стальными дверями и застежками. Похлопывая Титуса по ноге рядом со мной, я указываю на камеру хранения, и, как будто он понимает мои намерения, он кивает, помогая мне подняться на ноги. Он открывает двери в обе комнаты, в то время как я отрываю кусок от окровавленных штанов Кадмуса и кладу его поперек порога комнаты. Затем мы все пятеро прячемся за большим металлическим столом, расположенным в центре комнаты, на котором, похоже, когда-то размещалась раковина.

Существо лезет через вентиляционное отверстие, за ним второе и третье. Они поднимают свои безликие головы в воздух, и я вижу маленькие щелочки, извивающиеся там, где мог бы быть нос, как будто принюхиваются. Они бегут на четвереньках к камере, отыскивая приманку, которую я разложила. Двое из них отваживаются проникнуть внутрь сооружения.

Давай. Вперед! Третий, кажется, уловил запах Кадмуса с того места, где он стоит, нюхая воздух в нашем направлении. Мое сердце колотится в груди, когда мой взгляд перебегает от мутации к комнате-камере, где двое других проводят расследование.

Я оглядываюсь на Кадмуса, нахожу его пригнувшимся, готовым бежать в противоположном направлении, несомненно, предлагая себя в качестве отвлекающего маневра. Прежде чем я успеваю остановить его, он вскакивает на ноги и бежит в другой конец комнаты.

Мутация поворачивает голову в его сторону и, скребя ногтями по плиткам, карабкается за ним. Мы с Титусом мчимся к двери камеры.

Мутации внутри разворачиваются, и я практически проглатываю свое сердце, когда мы захлопываем дверь как раз перед тем, как они ее взломают. От сильного удара дверь приоткрывается, но мы нажимаем на нее, и как только она выровнена вплотную, я захлопываю запирающий механизм.

Другая мутация визжит с дальнего конца комнаты, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть, как Кадмус отрывает его голову от тела. Красные брызги того, что, как я предполагаю, является кровью, покрывают его руки, когда он стоит, тяжело дыша, явно измотанный боем.

За стуком в стальную дверь камеры следует визг. Напоминание о том, что мы не можем задерживаться здесь слишком долго. Это не те мутации, с которыми мы знакомы. Они более инстинктивные. Сильнее. Даже безликие, они, кажется, обладают развитыми острыми чувствами и, по-видимому, могут уловить малейший запах крови.

Кадмус шагает к нам, дыша через нос.

— Видишь? Весь его взгляд направлен на меня.

— Говорил тебе, что я буду здесь ради тебя. Под кайфом или нет.

Раздраженно вздохнув, я сжимаю его руку.

— Кстати, там внизу отличный улов. Думала, я стану их следующим блюдом.

— Ты думаешь, я позволил бы чему-нибудь случиться с тобой, Солнышко?

От новых ударов в дверь мои мышцы напрягаются, и я смотрю вверх через маленькое квадратное окошко в панели, чтобы увидеть, как эти безликие существа запрокидывают головы, как будто пытаются учуять нас сквозь сталь.

Подтянув веревку, Титус бросает ее намотанную стопку на пол рядом с вентиляционным отверстием.

— Просто чтобы никто из остальных не поумнел.

РЕН

Камера, прикрепленная к маске на голове Шестого, дает четкое представление о том, как эти светящиеся глаза становятся больше, что означает, что что бы это ни было, приближается к группе.

Когда он приближается, мое сердце колотится быстрее, пока лучи их фонариков не обрисовывают его силуэт. Маленький, скорчившийся.

— Это кошка? Спрашиваю я, щурясь на экран.

В тот момент, когда она выходит на свет, становится ясно, что это больше не кошка, больше. С клочьями вырванного меха и одним ухом, которое, похоже, было откушено, кошка шипит и рычит, низко пригибаясь, готовая к прыжку. Его морда изуродована, один глаз заклеен, а лапа, похоже, деформирована.

Я должна отвести взгляд. Я видела диких кошек раньше, на Мертвых Землях, но ничего похожего на эту бедную, измученную душу. В тот момент, когда оно кренится, Шестой хватает его за шею, и шипение усиливается, его челюсти щелкают, чтобы соприкоснуться с плотью. В поле зрения камеры я вижу, где животное подвергалось пыткам со следами укусов, и его позвоночник, кажется, имеет неестественный изгиб. Кто бы это ни сделал, он сделал это только для развлечения.