Я надеюсь, что таблетка, которую он проглотил, наконец-то принесла ему покой.

— Я помню точный момент, когда я понял, что мы заперты в той больнице. Звук голоса Валдиса — желанное отвлечение.

— Все, о чем я мог думать, это ты. Как я никогда больше не смогу обнять тебя. Слышать твой голос. Видеть твое лицо. Защищать тебя. Он прочищает горло, и я знаю, что слова даются ему тоже с трудом.

— Но я вспомнил, что оставил тебя с Кадмусом у того водопада. Я знал, что он скорее умрет, чем позволит кому-либо причинить тебе вред. Это было единственным утешением, которое я взял с собой. Единственное, что поддерживало мою жизнь. Было знание, что ты будешь в безопасности с ним и Титусом.

По мере того, как в моих глазах собирается все больше слез, я задаюсь вопросом, сколько человек может выплакать, прежде чем они высохнут. Будет ли агония бесконечной, или все это когда-нибудь закончится.

— Он оберегал меня.

— Как бы сильно они ни заморочили ему голову, я думаю, что его чувства к тебе были для него источником ясности. Возможно, единственной ясности, которую он когда-либо знал.

Я утыкаюсь лицом в грудь Валдиса, позволяя его словам впитаться под мою кожу, мимо ребер, где они вонзаются в мое сердце. Возможно, со временем его чувства ко мне ослабли бы, и мы отдалились бы друг от друга. Но теперь они — постоянная часть меня, запертые в месте, которое я когда-нибудь посещу, когда боль от его отсутствия не будет так мучительна. Когда я не буду терпеть, когда меня раздавливает этот ужасный вес.

Мы наконец добираемся до дома Грегора, и Валдис ставит меня на землю. Рис поднимается по лестнице, и прежде чем он успевает хотя бы постучать, дверь распахивается перед солдатами Легиона.

— Где Рен? Рис рычит и бросается вперед, где его резко останавливает шеренга охранников.

Валдис и Титус стоят у него за спиной, но при звуках сзади они разворачиваются, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть еще больше солдат Легиона, собравшихся во дворе Грегора. Их десятки. Все вооружены пистолетами.

— Что, черт возьми, ты наделал? Где Грегор? Рис пробивается сквозь солдат Легиона, собравшихся в фойе дома, которые в конце концов отходят в сторону. Все мы следуем за ним, и Валдис переплетает свои руки с моими, его тело массивно рядом с солдатами, мимо которых мы проходим.

— Гребаный предатель, — говорит сзади один из солдат, и я поворачиваюсь как раз вовремя, чтобы увидеть, как он плюет в Брэндона.

— Перешел на сторону гребаных повстанцев.

— Вы, ублюдки, позволяете им умирать там! Голос Брэндона срывается, когда он срывает с шеи собачьи жетоны и швыряет их в лицо солдату, где они со звоном падают на пол. Он замахивается на него, ударяя солдата в лицо, и еще двое охранников хватают его.

Валдис проходит мимо меня спокойным и легким шагом, прижимая одного из двух солдат за горло к стене.

— Отбой! Тот, кого Брэндон ударил, кричит на него.

— Чертов Дикарь! Его слова не оказывают никакого эффекта на Альфу, который стискивает челюсти, наблюдая, как охранник задыхается в его хватке. Когда другой солдат поднимает пистолет, я бросаюсь вперед и кладу ладонь на вытянутую руку Валдиса.

Он отпускает солдата, который падает на пол, задыхаясь.

Подталкивая Брэндона сзади, Валдис подталкивает его вперед и не спускает глаз с окружающих офицеров Легиона, пока мы следуем за Рисом.

Один солдат Легиона, достаточно смелый, чтобы встать перед строем Альф, стоит с пистолетом, пристегнутым ремнем поперек тела. Он дергает головой, призывая Риса следовать за ним, и у меня возникает ощущение, что если бы он немедленно не сдвинулся с места, Рис бы пронзил и его тоже.

Он ведет нас в библиотеку, где Грегор и Рен сидят, привязанные к стулу, с кляпами во рту.

— Рен, ты ранена? Рис задает вопрос сквозь стиснутые зубы, и то, как ссутулены его плечи, а руки сжаты в кулаки, говорит мне, что он обрушил бы ад на этих мужчин, если бы она ответила «да».

Она качает головой.

Мужчина выходит из-за спины нескольких солдат Легиона, охраняющих Рена и Грегора. Его одежда модная, слишком чистая и новая для того, чтобы он прожил хотя бы минуту на Мертвых Землях. Его лицо бледное, в тени бороды цвета соли с перцем, которая, наряду с несколькими сединами в волосах, говорит мне, что он старше. Изо рта у него торчит сигара, похожая на те, что время от времени курил доктор Эрикссон, и ее аромат наполняет комнату насыщенным удушающим ароматом, который у меня стал ассоциироваться со злыми людьми.

— Ты знаешь, кто я? — спрашивает он Риса.

— Человек, которого я собираюсь убить до наступления темноты.

Офицеры Легиона пошатываются, но когда мужчина поднимает руку, они снова замирают. С недоверчивой ухмылкой он встает по другую сторону стола, позади того места, где сидят Рен и Грегор.

— Я построил это место. Мечтали об этом задолго до того, как началась Драга, когда мир был простым, а я был никем иным, как сыном безжалостного миллиардера. Он смеялся надо мной, мой отец. Над моими идеями. А теперь? Я предполагаю, что он переворачивается в той неглубокой могиле, в которой его оставили Рейтеры, потому что даже смехотворно богатые не были застрахованы».