В СССР умели обращаться с культурными ценностями, видели в них именно культуру, а потом уже финансовую ценность.

Все работы курировала Академия наук СССР. Все книги, картины, скульптуры тщательно изучались.

Решался вопрос о том, насколько они ценные. Всех этих специалистов тоже называли трофейщиками.

А еще были те, кто копали местах сражений, в основном, ради трофеев. Они и были советскими черными копатеями — «трофейщикам».

Трофейщики охотились за немецкими «лежаками» — кладбищами убитых немецких солдат.

— Так что, Зой, когда ты возмущалась, ты не знала, что мы наших не трогали.

— Сереж, ты так и не сказал, зачем копал. Даже немцев. Я пока всё равно не понимаю. Объясни в двух словах.

— В двух не получится.

— А мы никуда не торопимся, времени вагон, — поддержал Зою молчавший до этого Рыба.

Боёк кивнул в знак согласия и продолжил

— Я с детства любил искать всякие штуки. Мне было страшно интересно самому и у пацанов мои находки вызывали уважение.

Меня всегда занимал сам процесс поиска, от поиска по карте до работы в поле с лопатой. Если не спасателем, то точно археологом стал бы.

Я родился под Краснодаром. Меня на лето отправляли к деду с бабкой в деревню. Народу в деревне почти не было.

Детей моего возраста тоже. Вот я и занимался тем, что искал воображаемые клады.

И ещё пятилетним пацаном находил на бабушкином огороде, под Павловском, старинные монеты, черепки и гильзы. Я мог часами где-то лазить, копать и мне никто не был нужен в компанию.

Свои «сокровища» я прятал в погребе и за восемь летних поездок собрал огромную коллекцию.

Я каждое лето ждал, чтобы продолжить поиски. Став постарше я уже лазил копать в разные места подальше от дедовского дома.

Когда я был классе в шестом, копая в лесу я однажды наткнулся на металлическую полусферу. Я не сразу понял, что это. И через несколько минут выкопал немецкий шлем с черепом.

Надо сказать, что об этой роще, где я копал в деревне ходили плохие слухи.

Я так испугался, что тут же отбросил находки и понесся оттуда как угорелый.

Так сложилось, что выбегая из леса на опушку я столкнулся с незнакомым мужиком. Он видя испуганного пацана остановил меня, успокоил и попытался узнать, что случилось.

Я сходу рассказал о находке. Тогда к моему удивлению, он пообещал мне выдать пять рублей, если я покажу место находки.

Он представился геологом, но потом выяснилось, что это был самый что ни на есть настоящий трофейщик.

Он уговорил меня никому не рассказывать, а сам пообещал «написать в райком», чтобы прислали комиссию. Мне его слова сразу показались не очень правдивыми.

Деньги мне он действительно выдал. И отправил домой.

Я сделал вид что ухожу, а сам спрятался и стал подглядывать за ним. Трофейщик, спокойно раскопал немца. Нашел оружие амуницию, всё это аккуратно перепрятал и удалился.

Через неделю я встретил его еще раз. Он уносил найденное в мешке.

К этому времени я знал, где еще можно еще разжиться подобным «добром».

Я предложил показать еще одного фашистского солдата. Трофейщик согласился.

Так мы с ним подружились. Мы принципиально не трогали наших солдат, а вот немцев раскапывали без особых переживаний.

Для меня это было чем-то вроде продолжения войны, а для трофейщика Коли, так его звали, чем-то вроде репараций за погибших членов семьи.

Его деда с бабкой загнали в хату и сожгли живьем.

Он неизменно платил мне за находки, и когда я хотел отказаться, то он пригрозил мне больше не приезжать в наш район.

Кстати, забирая у скелетов предметы, он потом закапывал их обратно и проводил, что-то типа ритуала похорон.

Деньги в деревне мне тратить было некуда и к концу лета я накопил приличную для школьника сумму.

Но однажды ближе к концу августа. Трофейщик Коля не приехал к назначенному дню.

А на следующий день в окно дедовского дома постучались.

Я выглянул и увидел припаркованный за забором милицейский мотоцикл Урал.