В первый раз эта фраза звучала так, будто парня действительно выдали с потрохами – как оно и было; повторно оно походило на то, словно нашли пропавшего кота.

– Серёжа! – К общему веселью присоединился и Григорий. – ты нас всех перепугал вчера!

– Не сомневаюсь…

– Где ты был? – спросила мать.

– За хлебом ходил.

– За каким ещё хлебом?..

– Я!.. нет… Случайно так вышло. Пришлось остаться на ночь у одного друга. Извините, если побеспокоил. – И вот, возможная ссора и выяснение отношений перешло обратно к тому, что он извиняется и пытается быть ниже травы и тише воды. Никто продолжает быть никем.

– Ты нас перепугал, Серёжа, – продолжила мать. Она встала с кровати, подошла к сыну и обняла его. Он скучал по этому… И даже Григорий никак бы не смог испортить этот момент, хотя ему и было безразлично.

– Правда?..

– Правда.

– Мама не могла успокоиться весь вечер, опять кричала на папу, и вообще, думала выйти на улицу, но папа её отговорил. – Вере легко можно было рассказать любой секрет, если нужно было чтобы он перестал таковым являться.

– Да… я просто подумал, что…

– Никогда не думай, что семья отвернётся от тебя, Серёжа.

– Спасибо, мама.

Идиллия. Семья. Покой. Отчасти парень был рад, что всё закончилось именно так, что судьба не позволила ему совершить ужасную ошибку, но с другой стороны… он мог построить свою жизнь, быть самостоятельным, независимым, свободным.

Мария легонько рассмеялась и поцеловала сына в лоб. Последний раз, когда она так делала, был больше десяти лет назад. Юноша покраснел и посмеялся вслед за матерью. Невозможно было не любить или презирать такую женщину. Даже если она замечала неловкость в какой-то ситуации, то легко находила выход в том, что просто проявляла искрение чувства.

– Очень хорошо, что всё снова хорошо. – Даже появление Григория не смутило Серёжу. Ему хотелось быть рядом с матерью, даже если снаружи полыхал настоящий ад. – Маша, я подумал о твоих словах, и сделал вывод – мы остаёмся.

– Гриша…

– Послушай. Начнём жизнь с чистого листа, забудем про обиды и ссоры, будем жить как маленькая и уютная семья в глуши, в никчёмном селе. Только ты, я и наши дети.

– Нет!.. – Помощь пришла откуда не ждали. Мария точно не смогла бы сопротивляться такой слащавой и банальной речи. И в бой решил вступить её сын, учитывая, что теперь у него была настоящая необходимость покинуть село.

– Нет?! – удивился отец семейства.

– Мы уезжаем из Неясыти. Сегодня.

– Ого. Ты вначале подрасти, парень, а только потом принимай решения за всю семью. – В голосе Григория уже звучали знакомые нотки злости. Старый добрый Григорий Беглов.

– Папа, пожалуйста, нам действительно надо уезжать. Немедленно.

– Почему? Какие у тебя причины? У тебя ведь даже «друг» появился, у которого аж всю ночь провёл, не зная, что мать мучается, места себе не находит.

– Я… Я не могу сказать. Это сложно. Очень сложно. Но нам нужно… пожалуйста, поверь.

– Нет. Твои выдумки меня не волнуют. Объяснить он не может… Что ты ещё можешь рассказать? Что у тебя проблемы, которые никто из нас не поймёт?

– Гриша… – попыталась вступить Мария, но остановилась.

– Не лезь, Мария, парню нужно воспитание. Он решил, что может манипулировать семьёй, если просто скажет пару умных и чувствительных слов. Но нет. Я не клюну.

– Папа…

– Молчи! Ни слова от тебя. Ты должен слушаться своего отца, и уважать его! – Как накатанный снежный ком, знакомые морщины начали появляться на этом лице, вдобавок к меняющемуся тону голоса.

– Уважать? Уважать за что? За избиение? Оскорбления? Укоры и обиды? Может за то, что ты глумился над моей сестрой и матерью, или издевался над животными? Ставил других людей ниже себя, даже если они были в разы тебя лучше?!. И сам готов подлизываться к каждому, стоит ему оказаться чуточку полезней. Ты подонок, и не заслуживаешь ни грамма уважения! – Серёжа покраснел как никогда. Инстинктивно он уже сжал кулаки, готовясь к бою, в котором проиграет, и который никогда не наступит, точно не с отцом.

– Какие мы ранимые, боимся реального мира. Кем бы ты был, если бы не я? Маленький и тупой засранец. Никчёмыш. Всё что есть у тебя, вплоть до знаний, умений и общения – всё моё! Ты никто! – Ехидная улыбка украсила и изуродовало лицо Григория. Он посмотрел ниже и увидел сжатые кулаки. – И что ты собираешься с ними делать, малец? Ударишь? Боюсь, что нет. Никогда не ударишь. Никого не ударишь. Ты жертва, мальчик. Добыча. Тобою будут всегда пользоваться и помыкать. Такова твоя судьба. И если кто-то и должен быть кому-то благодарен, то только ты. МНЕ!