– А всё же… – протянул Лао Лун. – Тебе не кажется, что твоя реакция была… чрезмерна?

Ху Сюань нахмурилась:

– Лисьи знахари не любят, когда в их личное пространство вторгаются.

– Буду иметь в виду, – угодливо согласился Лао Лун.

Ху Сюань села обратно за стол, указала на висящий в воздухе котелок:

– Пилюля будет готова через пару часов…

– Я понял, – кивнул Лао Лун и ушёл, осторожно притворяя за собой дверь.

Ху Сюань вернулась к работе, но с лица её не сходило несколько озадаченное выражение.

Странно, она думала, что уход Лао Луна обрадует её гораздо больше…

Некоторое время Ху Сюань работала, сортируя травы и приглядывая за котелком над лисьим огнём, потом подняла голову и взглянула на вмятину в стене.

«Нехорошо вышло», – подумала она, поморщившись.

А с другой стороны, это всего лишь защитная реакция: её застали врасплох, вот она и приняла контрмеры. Она подвернула губы, придавливая их челюстями.

Несказанно безобразная выходка! И не стоит забывать, что за это Лао Лун и не подумал извиняться. Значит, себя винить за контрмеры нечего: кто бы поступил иначе, если бы на него так накинулись?

Ху Сюань рассерженно фыркнула и больше не глядела на вмятину в стене, но подумала, что нужно позвать лис-штукатуров, чтобы её заделать. Придётся утруждаться и выписывать для них исключительное разрешение войти в покои лисьего знахаря, без этого они в сторону её павильона и глядеть не осмелятся. Столько мороки – и всё из-за одного бесцеремонного взбалмошного дракона!

– Ну, хотя бы он оставил меня в покое… – пробормотала Ху Сюань.

В этот самый момент дверь открылась, в неё протиснулся Лао Лун. В руках у него был поднос с чаем и закуской. Он невозмутимо прошествовал к столу, опять сдвинул травы в сторону и переставил чай и закуску с подноса на стол перед Ху Сюань.

– Это ещё что? – холодно спросила Ху Сюань.

Лао Лун сел за стол сбоку, чтобы сподручнее было подливать лисьему знахарю чай. Казалось, он был исполнен желания угодить Ху Сюань. Замаливает грешки?

Нет, конечно же, Лао Лун нисколько не раскаивался, что поцеловал Ху Сюань, и не расстроился, что получил решительный отпор. Но он сожалел, что применил неправильную тактику: с Ху Сюань, видимо, не стоило идти напролом, лучше использовать окольные пути и взять тёпленькой, когда она меньше всего будет этого ждать. Драконья прямолинейность подвела его в этот раз, но такова уж его природа. Значит, стоит стать чуточку лисом, чтобы добиться своего.

– Ты безвылазно сидишь за работой. Когда ты в последний раз ела? – спросил Лао Лун, подпихивая ей тарелку с закуской. – Теперь я буду за тобой приглядывать, чтобы ты не пропускала трапезы.

– Кто так решил?!

– Я так решил, – сказал Лао Лун и поглядел на тарелку с закуской. – Мне сказали, что лисы используют это для перекуса. Я не уверен, что это… Похоже на сухари.

– Это не сухари, – процедила она.

Ей нисколько не нравилось, что Лао Лун отыскал повод безнаказанно вторгаться в её личное пространство. Понятное дело, у Лао Луна какие-то скрытые мотивы, которые он прикрывает заботой о желудке заработавшегося лисьего знахаря, но раз нет прямых доказательств, то вышвырнуть его отсюда Ху Сюань не может. Это было бы несказанно невежливо и нарушило бы законы лисьего гостеприимства.

Поэтому Ху Сюань, скрепя сердце и скрипя зубами, объяснила, что это лисьи галеты, сделанные из костной муки, приправ и сушёных мышей. Они быстро утоляли голод и восстанавливали силы, хоть вкус оставлял желать лучшего.

Если бы спросили саму Ху Сюань, то она предпочла бы перекусить рыбьими головами, поэтому она, скрыв раздражение за вежливостью, предложила Лао Луну разделить её трапезу.

Лао Лун сунул лисью галету в рот, лицо его тут же вытянулось, но он стоически дожевал и проглотил её. Ху Сюань с самым серьёзным видом налила ему чаю.

В это время дверь открылась, и в покои вошёл Ху Цзин. Представшая его глазам сцена ему нисколько не понравилась: Ху Сюань подливает Лао Луну чай… Ху Цзин нахмурился и пригвоздил Лао Луна тяжёлым взглядом.

– Что такое, отец? – спросила Ху Сюань.

– Хвосты что-то ломит, – пожаловался Ху Цзин, – дай мне обычную притирку.

– Хвосты ломит к дождю, – рассудительно сказал Лао Лун, потому что таковы были драконьи народные приметы.

Ху Цзин просверлил его уничтожающим взглядом и вышел, забрав снадобье.