– Держись, друг мой. – Альберт поймал меня, попытался поставить на ноги, вздохнул, положил на скамейку и грозно прорычал: – Удались, демон! Никто и никогда не тронет моего будущего крестника!

Мой отец даже не взглянул в его сторону. Он был демоном такого уровня, что мог позволить себе игнорировать мнение десятка ангелов быстрого реагирования. Ну примерно в той же степени, как десять лаек не остановят разбушевавшегося медведя-шатуна.

– Драка-а… – мечтательно простонала тёща, засучивая рукава и демонстративно сплёвывая против ветра. – Я ща ему глаза выцарапаю, а вы по шарам пинайте!

Азриэлла не сказала ни слова, но в её глазах загорелся такой дикий огонь ярости, что даже мне на мгновение стало жутко. Так вот во что превращается мать, защищающая своё дитя. Даже не в демона, а в нечто куда более неуправляемое и страшное, словно природный катаклизм, уничтожающий миры и планеты. Похоже, это понял и мой отец.

– Тебя я убью последней. Хочу, чтобы ты видела кровь своего ублюдка на моих клыках.

Мы четверо сгрудились вокруг коляски захныкавшего Захарии.

– Всё в порядке, граждане, э? – неожиданно спросил кто-то слева.

Мы обернулись. Молодой полицейский, лет двадцати двух – двадцати трёх, явно кавказской внешности, подошёл к моему отцу и с укоризной посмотрел на нас.

– Почтеннейший, вас кто-то обижает?

– Пошёл вон, смертная тварь!

Сказать, что служитель правопорядка слегка охренел от такого обращения, значит ничего не сказать. Мы и опомниться не успели, как он профессионально закрутил старичку руки за спину, щёлкнув наручниками. Мой отец тоже недопонял произошедшего.

– Как ты посмел, грязный червь, прикоснуться ко мне? Я сотру в пыль твой череп и развею его над Кавказским хребтом! Я уничтожу весь твой род и… и…

Пока он пытался порвать обычные стальные наручники, полицейский обернулся к нам.

– Сумасшедший, э? В больницу отвезти надо.

– В него вселились бесы… тьфу, шайтаны, – вовремя просекая акцент, сообщил я. – На людей бросается, ребёнка чуть не покусал. Салам, брат!

– Э, салам, – радостно блеснул белыми зубами полицейский. – Хорошо ко мне дядя из Карабудахента приехал. Он большой мулла, всё освятил, молитву прочёл, сказал, даже демон не преступит слову Аллаха!

Я, моя жена и моя тёща в один голос прошептали «Аллах акбар!», сложив перед грудью ладони «книгой». Альберт лишь возвёл очи к небу, едва заметно качая головой.

– Я убью вас всех! Всех! Моя сила…

– В больницу не надо, – вежливо попросила Азриэлла, подмигивая молодому человеку. – Отвезите беднягу к вашему уважаемому дедушке. Быть может, он прогонит полчище шайтанов из этого милого пенсионера?

– Садака, милостыня во имя бедных! – тут же добавил я, вспомнив правильное слово и вытаскивая охапку купюр из кармана.

Полицейский не чинясь взял деньги, позвонил куда-то, и через пару минут мой отец, изрыгая проклятия на всех языках, был засунут в полицейскую машину. Понятно, что долго они его в отделении не продержат, но у нас хотя бы будет время подготовиться к следующей встрече. В том, что она непременно состоится, лично у меня никаких сомнений не было.

– Вам нужно срочно крестить ребёнка, – тихо сказал Альберт.

Никто не спорил, все кивнули, даже тёща. А успокоившийся Захария сладко зевнул. Страшный дедушка ушёл, вокруг одни близкие, чего ж теперь хныкать-то?

P.S. Ту ночь я до утра просидел в Интернете. Вряд ли у меня, конечно, получится убить такого демона, как мой отец, но неужели нет способа хотя бы остановить его? Прости, малыш, тебе круто не повезло с дедушкой. Но это не твоя проблема.

Это его проблема!

Глава 23

Тебе или мне?

– Владилен Леопольдович, к вам можно?

– Кто там? – тонким дребезжащим голосом раздалось из-за оббитой дорогим дерматином двери с табличкой «Профессор Глузденко В. Л.».

– Это Абифасдон. По поводу задолженности.

– Заходите!

– Могу войти? – Я осторожно распахнул дверь, вежливо замерев на пороге.

– Да, само собой. – Толстый, коротко стриженный преподаватель уставился на меня сквозь изящные очки в позолоченной оправе.

Они придавали ему несколько комичный вид, явно соскальзывая с мясистого красного носа. Владилен Леопольдович откашлялся, наполнив кабинет ароматом недельного коньячного перегара, и бросил на меня беглый взгляд.

– Абифасдон? Не помню такой фамилии. А вы с какого курса?

– Я по поводу задолженности.

– Ага, пересдать хотите? – Он удовлетворённо откинулся в кресле. – Почему не на кафедре?

– Вообще-то я вас дома пытался застать…

– Дверь за собой закройте, – потребовал профессор. – Давайте вашу зачётку, живо.