– Как сестры? – поспешил увести в сторону разговор Гийом.

– Хорошо, уже в третьем классе. И когда только успели!

Милано невольно улыбнулся, вспоминая близняшек. Два маленьких прекрасных стихийных бедствия.

– Чужие дети растут быстро, – заметил Гийом.

– А свои еще быстрее, – усмехнулся младший следователь. – А у тебя как? Все так же один?

– Один. Как же! – рассмеялся Гийом. – Если ты хочешь знать, то ко мне выстроилась целая очередь из невест. Я завидный жених – успешный офицер полиции с прекрасными карьерными перспективами и большим окладом. Уникальный специалист с особым талантом.

– Знаем мы этот «большой» оклад. У меня стипендия была в два раза выше, – не удержался Леонардо.

– Зато мне осталось работать три года, а тебе еще пять, – рассмеялся Ногар.

Это было неприятной правдой, поэтому Милано ее проигнорировал.

– Так твои дамы собираются замуж выходить за талант или за «большой» оклад? – с усмешкой спросил Лео. – Или за все вместе?

– В этом вся проблема, но я ее как-нибудь решу, – покачал головой Гийом и сделал глоток из кружки. – Время у меня еще есть. А у тебя как дела на личном фронте?

– Видимо, я не настолько востребованный специалист, – неискренне вздохнул Милано. – Очереди ко мне пока не выстраиваются.

– Совсем все грустно, Латин? – с наигранным сочувствием спросил полицейский.

– Все сложно. Дамы были не согласны делить меня и бюро. Рано или поздно мы доходили до вопроса прекрасного будущего. Меня ставили перед фактом, что я обязан уйти из бюро, когда истекут обязательные пять лет службы, – разведя руками, сказал Лео. – «Я же не могу быть женой инквизитора!»

– И что в этом такого? Я точно уйду из полиции, когда отработаю свой срок. Стану оценщиком или экспертом. Буду работать пару часов в день и грести франки лопатой.

– Мысль, конечно, интересная, – согласился Лео. – И в школе она очень мне нравилась. Вот только в академии я на нее посмотрел по-другому. Особенно после ночных выездов на места ритуалов. Там порой такое было…

На самом деле таких выездов за время учебы было штуки три от силы, но Милано не стал это озвучивать приятелю.

– О! Так ты у нас теперь идейный. Спишь и видишь, как сжигаешь малефиков, – расхохотался Гийом. – «Во имя чистоты этого мира и матери церкви»!

– Все не так плохо, мы уже почти сто лет светское бюро надзора, а не отделение инквизиции, – серьезно сказал Лео. – Просто я посмотрел на всю эту «красоту» и задумался о дальнейшем пути. Чему буду заниматься в жизни дальше. Это сложно решить.

– Так что с девушками? Неужто все было так плохо? – вернулся к заданному вопросу полицейский.

– Просто я не люблю, когда меня ставят перед фактом. И не хочу этого в своей семье.

– Наивный-наивный юноша, – со странной улыбкой сказал Гийом.

– Что? – не понял Леонардо.

– Ничего-ничего. Сам все потом поймешь. Когда вырастешь. Поверь мне, когда пойдет третий десяток, ты по-другому посмотришь на мир.

– Ты меня всего на три месяца старше, – усмехнулся Лео. – Давно двадцать лет тебе стукнуло, мудрый старец?

– Но-но, не перечь старшим, девятнадцатилетний сопляк, – деланно грозно сказал полицейский. Сделав глоток пива, он продолжил расспросы: – Так значит, с прекрасным полом все очень грустно?

– Ну как сказать, – неожиданно для себя произнес младший следователь. – Познакомился я тут с одной милой дамой.

– О, а при каких обстоятельствах?

«Она лупила табуреткой вышибалу в баре», – подумал Леонардо.

– Там все было сложно, – туманно ответил Милано. – Но можно сказать, что я ее спас.

– Хорошее начало, – одобрил Гийом. – Продолжай в том же духе, прекрасный принц.

– Есть одна проблема, – хмыкнул Милано. – Даже две.

– Какие?

– Она на две головы меня выше.

Полицейский поперхнулся пивом.

– Любишь ты покорять высоты, – прокашлявшись, пробормотал он.

– Есть такое, – весело сказал Лео. – А еще ее дядя – мой непосредственный начальник.

– Еще пива! – крикнул подавальщице полицейский и обратился к приятелю: – Удачи тебе, латин. Эту вершину будет покорять непросто. Но я всегда тебе помогу… цветы принесу, оградку покрашу. Все для твоего спокойствия сделаю.

Младший следователь лишь улыбнулся.

На часах было два пополудни.