– Надеюсь, подробности этой истории не станут известны широкой публике? – закончив обмен любезностями с будущим депутатом, задала вопрос мадам Кастор. – Мне не хотелось бы, чтобы моя фамилия ассоциировалась с сепаратизмом.

– Это было сложно, но я убедил руководство, что в этом нет смысла, – глазом не моргнув, сказал Леонардо. – Мэнсон будет осужден за использование темной магии. Это будет тихий закрытый процесс. С учетом всех его преступлений, он может надеяться лишь на смертную казнь. За сотрудничество со следствием четвертование заменят на повешение.

На самом деле, центральное управление само решило не вытаскивать эту историю на показ. Но младший следователь об этом умолчал.

Нагло? Определенно, но Лео считал, что имеет на это право. В конце концов, у него здесь должно было быть простое поручение, а не расследование убийства и бой с талантом.

– Благодарю, Леонардо. Поверьте, я этого не забуду, – улыбнулась Орианна Кастор. – Мой замок всегда открыт для Жанны и для вас. Я буду рада оказать помощь вам и бюро надзора.

Как назло, в памяти снова не всплыло ни одной подходящей фразы, поэтому Милано скромно сказал:

– Это моя работа, мадам Кастор.

– Вы редкостный наглец, Милано. Но не нам вас за это судить, – расхохотался Вице-король.

В кабинете Молота собрались все те же люди, что и в прошлый раз. Только теперь говорил Леонардо, а слушали они, периодически задавая каверзные вопросы.

– В конце концов, официально ему было поручено произвести впечатление на главу семьи Кастор. И с формальной точки зрения, он это сделал. Мы же не уточняли на кого именно ему нужно влиять, – мягко сказал Кардинал. – И в средствах его не ограничивали. Маленькая ложь для благого дела.

– Основное поручение мной тоже было выполнено, – осторожно сказал Леонардо. – В истории с Сурро нет никакой черной магии.

– Да, просто он удобная ширма для своей жены и редкостный рохля, который даже не замечает регулярных измен. Никакой «скверны», просто человеческие взаимоотношения, – сухо сказал глава бюро. – Вы хорошо потрудились, Милано. Я это ценю.

Это не стоило говорить. Лео был уверен, что он пожалеет об этом, но младший следователь все же произнес:

– Но Франциск Кастор погиб. Его телохранитель Гуариен Фелто, капитан яхты Матис Гюсто – тоже. Матрос Ален Сильви останется на всю жизнь инвалидом. Это моя вина, я был нерасторопен и допустил все это.

Молот смерил его тяжелым взглядом единственного глаза, а потом неожиданно мягко спросил:

– Вы использовали на Франциске Касторе оскверненный предмет контролирующего типа?

– Нет.

– Вы взяли под контроль обладателя таланта А-49 и превратили его в тупого болванчика, способного только убивать?

– Нет.

– Вы отправили молодого неопытного следователя в неизвестность с крайне расплывчатым поручением?

На последний вопрос Лео благоразумно не стал отвечать. Молот не стал продолжать задавать вопросы.

– Не берите на себя слишком много, Леонардо, – сказал ректор. – Да, судьба Франциска Кастора и его людей трагична. Но вы в ней не виноваты. Это не ваша ошибка, не ваш просчет.

Милано очень хотелось спросить чей же тогда, но он не стал этого делать. Сам не знал почему.

Напряженную тишину нарушил Кастельмор:

– Я все еще предлагаю место в моем офисе. Подальше от душных кабинетов этих интриганов! Обещаю, сразу же дам следователя, как только переберетесь ко мне!

«Хотите получить старшего следователя? Конечно! Прекрасно! Вот адрес, получите старшего следователя Калса в вытрезвителе», – сразу же всплыл в голове Лео старый анекдот из академии.

– Я подумаю, – дипломатично сказал Леонардо.

– Свободны, младший следователь Милано, – спокойно сказал глава бюро. – У вас есть три дня. Отдыхайте, набирайтесь сил, восстанавливайте нервы. Скоро у нас всех будет много работы.

За три года службы Леонардо Милано расследовал разные дела. Сложные и простые, громкие и неофициальные, интересные и откровенные пустышки. Но существовала одна категория дел, которую молодой следователь ненавидел всеми фибрами души. Его чувства разделяли другие служащие бюро.

Тупик. Гиря. Пробоина ниже ватерлинии. Называть можно по-разному, но смысл один – бесперспективное расследование, где нет или почти нет улик.

Река Алура протекала через всю столицу и делила ее на две неравные части. Сейчас следователь Милано стоял на ее берегу в нескольких километрах от городской чертой.

Чахлый лес, каменистый берег, воздух с нотками дыма заводов. Если бы не ситуация, это место можно было бы назвать по-своему живописным, по крайней мере, на фоне каменных джунглей.