— Мне передали благодарность пациенты. Одной бутылки должно хватить на троих.

— Мы же не подзаборная пьянь, нужен повод, — подняв палец, значительно сказал Шванк. Посмотрел на нас, наигранно рассмеялся и сказал: — Мы пережили этот день, придется это отпраздновать.

Приняв это решение, Шванк потащил нас в одну из кладовых. Именно в этой каморке он хранил запасы на черный день.

— Благородное вино пить не будем, достанем мои запасы, — изучив подношение, уверенно сказал Шванк. — Откроем эту бутылку, когда все это дерьмо закончится.

— Долго придется ждать.

— Кто знает, — Шванк достал кружки, вытащил из ящика бутылку. Очевидно, такая же «благодарность» от пациентов.

Мы расположились на ящиках, появилась нехитрая закуска, побитые кружки. Пить не хотелось, но отказываться было глупо, поэтому я позволил Шванку налить.

Браслет-артефакт не отреагировал, яда нет. Прекрасно. Я пригубил, Шванк сделал щедрый глоток, Фридрих выпил залпом.

— Тяжелый день? — понимающе спросил я.

— Не то чтобы. Работы стало меньше, в голову лезут мысли. Неприятные, — сказал Фридрих.

— Понимаю, — кивнул я. — Помощь нужна?

Фридрих странно хихикнул.

— Сомневаюсь, что у тебя есть на примете благородная дама, которая согласна выйти за нищего барона и не собирается закабалить его во славу родни, — печально сказал он.

— Маркус, хватай этого самозванца! — неожиданно воскликнул Шванк. — Наш Фридрих никогда не думал о бабах.

— Какие бабы? — возмутился барон и вздохнул. — Я о жене и долге перед родом.

Шванк в свойственной ему манере коротко выразил мнение по этому поводу.

«Какой слог! Какая экспрессия! Сразу видно приютского», — ехидно заметил Янус.

— Предлагали? — спросил я, когда Шванк закончил свою «речь».

— Да, как великую услугу! — всплеснул руками Фридрих. — Великодушно дозволяют жертвовать жизнью и честью за чужие интересы, а на сдачу предложили такого крокодила, что я захотел в монастырь уйти.

Я усмехнулся, Фридрих продолжил возмущаться. Из его путанной речи я понял, что его возмутило не столько предложение, сколько тон и условия. Собеседник ему был не нужен, я лишь вставлял фразы.

Шванк немного помолчал, потом отвернулся от нас, стал рыться среди ящиков. Одно неловкое движение и какая-то банка упала. Раздался звон, в нос ударил смутно знакомый запах.

— Упс. Сейчас разберусь с этой дрянью, — сказал Шванк, но вместо того, что бы убрать, разогнал все по каморке, нас накрыло облако какой-то дряни.

— Ты немного напу… — начал Фридрих и неожиданно упал с ящика.

Мозг не работал, тело действовало само. Я ударил магией дернувшегося Шванка, активировал браслет со щитом, выскочил из каморки.

Прошла секунда. Ничего не произошло!

Магией я проверил этаж, убедился, что врагов рядом нет. Еще немного подождал, а потом тихо выругался.

«Паранойя, паранойя, я испортил отношений с последними людьми, что могли меня терпеть!» — едко заметил Янус.

Заклинанием я очистил воздух в каморке, подошел сначала к бессознательному Шванку. Приятеля я приложил сразу двумя заклинаниями — сначала отбросил воздухом, а потом заковал в невидимые оковы. И похоже сделал это не зря, в руках Шванк сжимал кинжал.

Черное лезвие, костяная рукоятка, драгоценные камни — определённо такая штука есть у любого целителя-медика. И от нее просто так несет запрещенной магией.

Я поставил щит на дверь, создал барьер тишины, установил несколько сигнальных заклинаний. Потом проверил Фридриха. Он был без сознания, судя по всему, воздействие того облака.

Я нашел осколки банки на полу. К счастью, этикетка уцелела. Название оказалось до боли знакомым.

— Кто же знал, что волшебные таблеточки спасут мне жизнь.

Харладокас. Отвратительная дрянь, которой меня кормили, когда Янус брал надо мной контроль. После ее приема я вырубался на несколько часов, а потом мой демон исчезал на месяц, но сам я при этом находился в состоянии, которое сложно назвать нормальным. В конце концов, у меня выработался иммунитет на нее, поэтому порошок исчез из моей жизни.

— Итак, ты хотел обезвредить нас этой дрянью, а потом зарезать меня. Но зачем, Шванк? — задумчиво спросил я.

Естественно, он не ответил. Тяжело говорить, когда ты без сознания, да еще и скован.