– Сама справлюсь. – Она стиснула зубы.

Я не сомневался в этом, но и не хотел, чтобы Хэлли бродила по этому огромному незнакомому дому в одиночестве. Нельзя было допустить, чтобы Крейг вернулся и отомстил. И какая-то сломленная часть меня очень не хотела, чтобы эта злобная змея Гера оставалась с сестрой наедине.

– Как уже пообещал, я займу место на полу.

– Место, подходящее для собаки.

– Именно.

Анника материализовалась из ниоткуда, появившись в коридоре в отглаженной униформе. Она поклонилась нам.

– Мисс Торн, ваши родители очень рады вашему визиту. Вы будете присутствовать на ужине?

– Ни за какие деньги мира, – пробормотала Хэлли.

– Простите?

– Нет. – Она прочистила горло. – Боюсь, я не голодна.

– Ой. Хорошо.

Анника провела нас в довольно большую комнату на втором этаже.

Дом уже практически опустел. Все гости разъехались за последний час или чуть больше, поняв, что неугомонная Гера Торн заперлась в своей комнате и рычит на мать.

Комната была просторной, с безукоризненным декором. Кровать королевских размеров с выглаженным викторианским бельем, несколько картин с пейзажами в тяжелых золотых рамах, два комода, уставленные вазами со свежими цветами, и гардеробная. На полу расстелен ковер – спасибо, черт возьми, – а в углу комнаты на старинном диване в стиле регентства уже лежала стопка подушек и одеял. Поскольку длина дивана доходила мне до бедра, особых надежд остаться на нем не было.

– Еще не поздно попросить отдельную комнату, – подсказала мне Хэлли, сев на кровать, болтая ногами в воздухе.

– И пропустить все веселье? – Я огляделся, найдя подходящее место на полу возле окна.

– Скорее твои похороны.

– Тебе бы этого хотелось.

– Непременно.

Скупая улыбка тронула мои губы.

– Твои слова звучали бы убедительнее, если бы ты каждый раз не цеплялась за меня в присутствии отца. Ты доверяешь мне больше, чем ему.

Хэлли по-детски надула губы.

– Ты не в себе.

Уйдя в ванную, она вернулась через полчаса в просторной серой футболке с логотипом Гарварда, боксерах и без макияжа.

Меня ошеломила неприкрытая красота Хэлли без косметики. Она была сногсшибательна.

Я стоял у окна и наблюдал, как сотрудники службы безопасности собирают свои вещи и заступают на ночное дежурство.

– Они принесли наши зубные щетки и одежду из отеля. – Хэлли прижимала полотенце к влажным волосам. Я мог видеть ее в отражении окна. – Вещи в большой ванной комнате, двумя дверями дальше по коридору.

Я взглянул на часы. Десять часов вечера.

– С тобой все будет в порядке? – спросил я.

– О нет. – Хэлли закатила глаза. – Я растекусь лужей страданий и слез, как только ты уйдешь.

– Оставайся здесь, – велел я.

– Знаменитые слова, которые ты произносишь, прежде чем уйти. – Она скользнула под одеяло, которое было плотно заправлено под матрас. – В прошлый раз, когда ты попросил меня об этом, я подверглась нападению.

– Верно подмечено. – Я потянулся, чтобы высвободить одеяло из-под матраса. – Новое правило: оставайся здесь, пока не почувствуешь опасность, в этом случае иди за мной.

– Уже лучше. – Она повернулась ко мне спиной, свернувшись калачиком, давая понять, что разговор окончен.

– Хэлли… – Я остановился, желая что-нибудь сказать, но понимал, что любые слова сейчас прозвучат глупо.

– Пожалуйста, уходи.

Вздохнув, я направился в ванную, принял душ, побрился и почистил зубы. Я надел спортивные штаны и майку. Когда вернулся в комнату, свет был выключен. Грудь Хэлли поднималась и опускалась в ритме ее дыхания.

Перекладывая подушки на полу, я повернулся к ней спиной, пытаясь устроиться поудобнее. Она вымоталась. Однако я не мог уснуть, зная, что жених ее сестры свободно разгуливает по улицам.

Крейг больше не тронет Хэлли, в этом я уверен, но это не значит, что не будет других жертв. Я хотел только одного – посадить мерзавца за решетку. Проблема заключалась в том, что это не входило в мои должностные обязанности и несколько противоречило моей главной цели – поскорее убраться отсюда, как только закончится задание, и остаться на хорошем счету у Энтони Торна.

– Считаешь, что я порченый товар? – голос Хэлли пронзил воздух.

В конце концов, она не спит.

– Я не думаю о тебе как о товаре.

– Ты знаешь, что я имею в виду. – Она мягко зевнула. – Думаешь, я… безнадежна?

– Любого, кто прожил хотя бы полжизни, можно так назвать.

– Ты продолжаешь уклоняться от ответа.

– Нет, это ты продолжаешь упускать суть, – спокойно сказал я, повернувшись и посмотрев на нее с другого конца комнаты. Ее глаза блестели в темноте. Я не понимал, плачет ли она, устала или и то, и другое вместе.

– У тебя есть проблемы, да. Я знаю не так много людей, у которых их нет. Ты предполагаешь, что у всех остальных все в порядке. В лучшем случае это неточно, а в худшем – саморазрушительно.