– Она твоя?..

– У меня нет БДСМ-партнерши. Я предпочитаю непостоянные связи.

– Как часто ты?.. – Я замялась.

– Зависит от обстоятельств. – Рэнсом почесал подбородок. – Но нечасто. Для таких вещей приходится тщательно выбирать партнерш. Среди общих друзей, людей, которых знаешь и кому доверяешь.

– А у тебя когда-нибудь были обычные?..

Я не могла поверить, что Рэнсом отвечает на все эти вопросы. Я догадывалась, что его разговорчивость больше связана с тем, что он не хочет, чтобы я рассказывала родителям, а не по той причине, что пожелал мне открыться.

Или, быть может, Рэнсом видел, как мое сердце грозится выскочить из горла, и (к счастью) ошибочно решил, что я все еще напугана, а не заинтригована до ужаса.

– Нет, – категорично ответил он. – Мне интересна только подобная форма сексуальных отношений. И я надеюсь, что это останется между нами.

– Конечно, – сказала я наконец. – Не беспокойся об этом.

Он разблокировал машину и кивнул в сторону пассажирского сиденья.

– Хорошо, потому что этот разговор окончен, а вот для Макса все еще впереди.

Рэнсом

Следующие пару дней мы провели в Лос-Анджелесе, готовясь к поездке в Даллас. Я связался со знакомыми агентами и одновременно присматривал за Соплячкой. Несмотря на то что у нее не было телефона – не только потому, что именно я в итоге вычищал червивое мясо, но и потому, что телефон оказывал дурное влияние, – я разрешил ей посетить некоторые светские мероприятия, при условии что они проходили в помещении и я находился рядом.

Что тут сказать? Теперь, когда она узнала о самой темной стороне моей жизни, у нее появились некоторые рычаги воздействия на меня.

Хэлли продолжала жить по старым устоям, отчаянно цепляясь за реальность, которая больше не являлась частью ее жизни. Сумки в подарок. Дизайнерские платья. Вспышки фотокамер. Девчонка даже пыталась изобразить, что ей весело. Я не понимал, зачем она так с собой поступает. Но я не настолько о ней заботился, чтобы спрашивать о причинах. Границы между работником и работодателем и так оказались размыты после ее маленького акта шпионажа.

В целом я старался как можно меньше разговаривать с ней после того, как она поймала меня в процессе действа. Я наблюдал за тем, как Хэлли ухищряется, пытаясь свести концы с концами в рамках своего скудного дневного бюджета, который я сократил вдвое по сравнению с первоначальной суммой, названной Энтони Торном. Вчера вечером Соплячка была вынуждена сама приготовить себе миску мюсли с фруктами и ягодами, потому что у нее не хватало денег на доставку и чаевые.

– Недочеловек, – жаловалась она огромному уродливому пространству, которое называла своим домом, нарезая банан тонкими ломтиками. – Вот кем я стала.

К чести Хэлли, я ее, похоже, совершенно не интересовал. Что было мне в новинку. Обычно незамужние женщины, на которых я работал, хотели залезть на меня, как на дерево. Но эта татуированная девица выглядела такой потерянной, такой встревоженной, что секс наверняка не стоял у нее на повестке дня.

Спустя неделю после получения записки от Козлова мы с Соплячкой сели в самолет до Далласа. Летели первым классом. Не так удобно, как частным самолетом, но я почувствовал облегчение, оставив Лос-Анджелес позади.

Мы расположились в откидных креслах напротив друг друга. Чтобы мне не пришлось смотреть на нее больше, чем было необходимо. Хэлли демонстративно раскрыла глянцевый журнал и скрестила ноги в своих розовых штанах от «Джуси Кутюр». Во время взлета она сосредоточенно хмурилась, но взгляд ее не двигался по тексту.

Я отвечал на электронные письма и радовался тому, что через несколько часов мне предстоит встретиться с бывшим президентом. Энтони Торн не произвел на меня неизгладимого впечатления за время своей деятельности – в то время я еще даже не учился в средней школе, – но он завоевал достаточно любви граждан нашей страны.

После взлета начался нескончаемый поток закусок и алкоголя. Я отказывался от всего, что предлагала стюардесса. Что-то в самом процессе поглощения пищи во время полета меня настораживало. Соплячка же соглашалась на все и даже попросила добавки. Ей пришлись по душе и закуски, и маленькие подушечки, которые подавали стюардессы, и болтовня с персоналом. На самом деле я уверен, единственное, что ей не нравилось в окружении, это ваш покорный слуга.

Решив, что после всего пережитого ей пора получить поощрение, я позволил Хэлли выпить во время полета.