Его грудь вздымалась, и я не смогла удержаться, чтобы не опустить взгляд на затвердевшие мышцы его груди и написанные чернилами слова, изгибающиеся вокруг ребер. Дни длинные, но ночи темные.

— Большинство женщин заплатили бы хорошие деньги, чтобы увидеть меня так близко и обнаженным, — прорычал Сэйнт, и я снова посмотрела ему в глаза. Его глаза были черными, как пустота, засасывающая меня и пытающаяся насытиться всем хорошим внутри меня, пока не останется только плохое.

Самая дикая, скрытая часть меня переживала чертовски трудный день, промокшая насквозь и страстно желающая его, в то время как я боролась с тем, чтобы она не выглянула из-за моего выражения лица.

— Я и не знала, что ты проститутка, Сэйнт, — сказала я. — Похоже, ты не в моем ценовом диапазоне. Но не волнуйся, мне не нужно платить за хороший перепихон, я могу получить его сама.

Он мрачно усмехнулся, сокращая расстояние между нами еще больше, пока, казалось, не высосал каждую унцию кислорода разделяющую нас.

— Остроумие обеспечит тебе только одно место рядом со мной, Барби. Вернее, ты будешь раздавлена под моим каблуком. И ты, возможно, сможешь хорошенько потрахаться, облизывая свои аппетитные губки и выпячивая заурядное декольте, но ты не получишь умопомрачительного траха с богом, если не являешься кем-то особенным.

Его слова резанули меня по груди, намереваясь проложить себе путь к сердцу, но я подняла свою защиту прежде, чем он смог коснуться его. Я издала насмешливый вздох и поднырнула под его руку. Он потянулся, чтобы схватить меня, но я со смехом отскочила от него.

— Полагаю, единственный, кого ты считаешь достаточно особенным для траха, — это ты сам. Так что передай привет своей правой руке. Ей очень повезло. — Я подмигнула и убежала, слыша, как он идет за мной, а из моей груди снова вырвался смех. Черт возьми, почему дразнить дьявола так приятно?

Я успела выйти из церковных дверей и углубиться в лес, прежде чем оглянулась. Сэйнт стоял в открытом дверном проеме, его тень простиралась в ночь и поглощала мою.

— Придешь сюда еще раз и пожалеешь, что вообще поступила в Эверлейк, — сказал он достаточно громко, чтобы я услышала, и я с трудом сглотнула, прежде чем отправиться вниз по тропинке.

Если темнота была волнующей, то Сэйнт Мемфис был ее океаном. Мое сердце колотилось сильнее, чем за последние годы. В нем было столько всего, что я находила отвратительным. Его властные замашки, святотатственная чушь, которую он изрыгал, чертова церковь, которую он провозгласил как свою, словно он и вправду святой. Это было отвратительно. И все же какая-то первобытная часть меня поддалась на это. Она бы поклонялась его телу, как богу, которым он себя считал. Но еще лучше то, что она хотела бы, чтобы он тоже поклонялся ее алтарю.

Наконец я добралась до указателя на "Оук Коммон Хаус" и свернула на другую дорожку, которая привела меня к деревянному пирсу, уходящему к совершенно спокойному озеру. Мои губы приоткрылись при виде огромной платформы с хижиной, установленной над водой. Она была заполнена людьми, а гирлянды, развешанные по перилам, отражались в озере внизу, делая ее похожей на какую-то неземную декорацию, взятую прямо из фантастического фильма.

Я направилась вниз по пирсу, и студенты с любопытством смотрели на меня, когда я приближалась. Мой взгляд зацепился за Блейка Боумена, который стоял, прислонившись спиной к перилам слева, небрежно держа пиво между пальцами, в то время как группа девушек смеялась над тем, что он говорил. Он мог бы заполучить кого угодно, но его глаза нашли именно меня, и они загорелись так, словно он только что нашел золото. На нем была бледно-серая рубашка с закатанными рукавами, обнажавшими мускулистые предплечья, а его темные волосы были стильно зачесаны назад в намеренном беспорядке.

Мои губы приподнялись от пылающей интенсивности его взгляда. Если Сэйнт был льдом, то Блейк был огнем. И я не знала, от кого из них предпочла бы умереть.

Я шагнула вперед, но крупный парень в футбольной майке преградил мне путь, протягивая руку.

— Эй, новенькая, где твое приглашение?

Я подвила свое закатывание глаз, когда полезла в сумочку и достала куриную косточку, которую дал мне Блейк, и парень, взяв ее, громко закричал до небес.

— Сегодня вечером будет инициирована Татум Риверс! — Прокричал он, и с вечеринки донеслось еще больше криков, когда он приветствовал меня.

Блейк прокладывал путь сквозь окружавших его девушек, когда я вышла на балкон, опоясывающий платформу. Студенты вокруг него расступались, давая ему место, пока мы не оказались в кольце пространства, как будто вокруг него существовало невидимое силовое поле. Неприкасаемый. И все же…

Его рука обвилась вокруг моей, прежде чем он притянул меня на шаг ближе, осматривая с головы до ног. Я закатила глаза к небу, ожидая его вердикта, не то, чтобы меня действительно волновало, что он думает о моем наряде. Я надела его для себя, ни для кого другого.