— Где ты это взял?

— Ты знаешь что это?

Найрис нахмурилась.

— Да, я знаю этот символ. Но ты не должен знать.

— Что это значит?

— Калеб, где ты его увидел?

— Мне нужно знать, что это такое.

Найрис нахмурилась ещё сильнее.

— А мне нужно знать, как ты на это наткнулся. Калеб, этот символ известен только Высшему Ордену. Тебе не должно быть доступно это знание. Если ты рылся в местах, где тебе не следовало бы…

— Я этого не делал.

Он наклонился вперёд и положил руки между раздвинутых ног, пристально глядя ей в глаза.

— Найрис. Пожалуйста. Расскажи мне.

Найрис откинулась на спинку кресла.

— Всё такой же требовательный, как всегда, Калеб. Всё такой же болезненно красивый, — она улыбнулась. — Если бы я была на полтора столетия моложе…

Калеб улыбнулся в ответ.

— Перестань флиртовать со мной, Найрис. Отвлекающий манёвр не сработает.

— Я слишком много рассказала тебе за эти годы, Калеб, — сказала она, снова глядя на символ. — Поделилась слишком большим количеством сообщений. Слишком многими секретами, — она снова посмотрела на него. — Эти зеленые глаза погубят меня.

— Но я никогда не предавал тебя, — сказал он. — И ты знаешь, что я никогда этого не сделаю.

— Знаю. Я не дура, Калеб. И я никогда не встречала человека, настолько лишённого предательства, как ты, — она вернула ему листок бумаги. — Но я не могу обсуждать это с тобой. Мне жаль. На этот раз путешествие было впустую.

— Найрис…

— Мой юный друг. Есть только одна, кто мог сказать тебе об этом, и она не имела права. Её увлечение тобой перешагнуло черту. Что бы она тебе ни сказала, не верь её мотивам.

— И что бы она мне рассказала?

— Калеб, я всегда сохраняю своё уважение к тебе, ты это знаешь, но я должна высказать своё мнение. Каким бы воинственным и своенравным, каким бы враждебным и неуважительным ты ни был по отношению к Высшему Ордену, твоя пылкая защита тех, кто тебе небезразличен, всегда останется чертой, которой я больше всего восхищаюсь, — она помолчала. — Но какой бы чистокровной она ни была, Калеб, какой бы красивой и соблазнительной она ни была, Фейнит не достойна ни твоего времени, ни твоей преданности. И её связь приведёт к самым серьёзным последствиям для вас с Джейкобом в том случае, если ты продолжишь свои отношения с ней.

— Нас с Фейнит больше нет, Найрис. Она разбила мне сердце, а вместе с ним и всю привязанность, которую я когда-либо испытывал к ней.

Найрис пристально посмотрела ему в глаза.

— Я бы хотела… — начала она, но резко оборвала себя, воспользовавшись моментом, чтобы переосмыслить свою формулировку. — Мне бы хотелось, чтобы она тебя так не баловала. Женщина, которая, в конце концов, завоюет твоё сердце, должна быть более достойной.

— Ты снова льстишь мне, Найрис.

— Нет, но я надеюсь, что ты польстишь мне, по крайней мере, признав, что Фейнит была источником этой информации.

— Я видел этот символ, но она мне ничего не говорила. Пожалуйста, Найрис. Я должен знать, во что я ввязался.

Найрис сжала губы и опустила взгляд, словно размышляла. Она снова посмотрела на него.

— Я говорю тебе это только потому, что доверяю тебе, но это не должно сорваться с твоих губ, ты меня понимаешь?

— Понимаю.

Она колебалась ещё мгновение, её глаза прожигали его насквозь.

— Этот символ закреплён за избранным.

— Избранным?

— Этот символ — Армун. Это подарок тому, кто приведёт нашу расу к превосходству.

Дискомфорт шевельнулся у него в груди.

— Над людьми?

— Над людьми. Над остальными вампирами.

— Пророчество. Значит, это правда?

— Возможно, мы прошли долгий путь за эти последние десятилетия, но нам ещё многое предстоит сделать. Принятие зашорено. То, как они говорят, что мы должны жить, свидетельствует об этом. Нам нужно двигаться дальше.

— Но разве это не то, к чему стремится Высший Орден? Поговорить с человеческими лидерами, чтобы обеспечить себе место во Всемирном Совете?

— Мы оба знаем, что этого никогда не случится. Вампирам никогда не будет позволено осуществлять политический контроль. Это было заявление об отказе от ответственности, которое люди сделали, чтобы сохранить сегрегацию. Они знают нас достаточно долго, чтобы понимать, что мы не будем вечно оставаться в тени. Они знали, чего бы мы хотели, чего хочет любой биологический вид: контроля. И они защитили себя от этого.

— Так в чём же смысл этого лидера?

— Я и так сказала слишком много.