— Порядочные госпожи не должны так себя вести, — пробурчала Агата.

— А кто решает, что они должны, а, что нет, если не они сами?

Агата даже споткнулась от ее слов. Она много раз слышала эту фразу от мачехи и от нянюшек, но никогда не догадывалась так им ответить. Да и кто бы догадался?

Голубая каюта, которую занимала княгиня Дуаре с дочерью и слугами, состояла из нескольких смежных комнат, отделенных друг от друга полупрозрачными голубыми занавесями, парившими на легком сквозняке. Из комнаты в комнату сновали деловитые служанки и молодые слуги. Все, как один, юные и хорошенькие, словно фарфоровые куклы.

В центре комнаты, куда их проводили, стоял низкий золоченый столик, заставленный всевозможными фруктами, засахаренными фиалками, орехами и прочими сладостями. Княгиня полулежала на низкой софе, облаченная в лиловые шелка. Лидия сидела возле нее на пуфике, сложив на коленях руки и очень прямо держа спину.

Агату и Миру усадили на скамью по другую сторону от столика.

Агата постаралась, как можно тщательнее расправить юбки, чтобы не так бросалось в глаза то, что на ней вместо туфель, сапоги для ферховой езды. Мира же устроилась вольготно и небрежно. Из под ее мужской туники торчали ноги в мужских же штанах и высоких сапогах.

К счастью, ни меча, ни лука, она с собой не взяла, но на поясе возле кошеля покачивался кривой кинжал, убранный, впрочем, в очень красивые, расшитые каменьями ножны.

— Ах, Агата это ты? Я уже и забыла, что вчера тебя пригласила, — проговорила княгиня, отщипывая ягоды от грозди винограда, которую подавал ей на серебряном блюде слуга. — Ты же не против, что я буду так просто тебя называть? Агатой? Я ведь помню тебя еще с тех пор, когда ты носила короткие юбки и копошилась в фернальем помете. Слуги потом полдня не могли тебя отмыть.

— Это будет честью для меня, ваша светлость, — покраснев, ответила Агата, пока Мира, впившаяся зубами в персик, с насмешкой косила на нее глаза.

В помет Агата упала всего лишь один раз, когда на празднестве в честь свадьбы отца и мачехи, желая впечатлить Нестора и остальных мальчишек, попыталась оседлать Альстронга, а тот ее скинул и она улетела прямо в помет. Отец потом сказал, что ей повезло, ведь это смягчило ее падение, иначе бы могла и шею свернуть.

— Вот и славно. Все же хорошо, что ты пришла и привела свою спутницу. Признаться, вы мне обе крайне интересны, — проворковала княгиня и тут же гаркнула. — Лидия, не сутулься!

Ее дочь, которая вроде бы и до того сидела ровно, вздрогнула и судорожно свела лопатки. Она почти не поднимала глаз и не смотрела ни на мать, ни на гостей. Перед ней в хрустальной вазе лежало мелко порубленное зеленое яблоко. Ни к каким другим яствам она не прикасалась.

— Агата, милая моя, как же так вышло, что ты отправилась в путь до Альторы с одной лишь случайной попутчицей? — поинтересовалась княгиня, вкушая с поднесенного слугой блюда, кусочки спелой, сочащейся соком дыни.

Агата до боли впилась ногтями в свои ладони. Этого вопроса она страшилась больше всего, но к нему же тщательно готовилась.

— Так вышло, ваша светлость, — проговорила Агата. — Дело в том, что известие об Отборе невест появилось так внезапно, что мы не успели ничего обдумать. Отец вынужден был отправился по делам, а, что касается баронессы, то она…

— Про баронессу я знаю, — махнула рукой княгиня. — Известие об помолвке Вероники с сыном графа Дурине застигло меня до отъезда. Полагаю, она занята делами связанными с будущей женитьбой ее единственной родной дочери.

— Да, так и есть, — онемевшими губами подтвердила Агата.

Она не успела и до Альторы доехать, а Вероника уже была обручена и вести об их Нестром будущей свадьбе уже облетели всю Арлею.

Агате хотелось спросить, как же так вышло, что княгиня Дуаре и Лидия сами отправились в столице не из речного порта Арлеи, а из Зераны, но она не смела задавать такие вопросы.

— Что же, ты правильно сделала, что отправилась на Отбор. Императрицей ты, естественно, не станешь, но если окажешься достаточно бойкой и удачливой, то, может быть, сможешь отхватить столичного жениха.

Агату бросила в жар. Она была уверена, что не будь ее волосы и так уже красными, то заалели бы и они. Она сама не могла понять, что ее смутило больше: то, что княгиня даже из вежливости не могла признать, что Агата способна победить на Отборе, или же то, что та сомневалась в ее преданности Андронику Великому?

— Лидия, как ты держишь чашу?! — гаркнула княгиня. — Сколько тебе повторять, что оттопыривают мизинец только вульгарные простушки, а ни как не знатные юные госпожи!

Рука Лидии дрогнула, и чаша, которую она держала, лишь едва заметно отставив в сторону тонкий мизинчик, накренилась. Тонкая струйка воды побежала на ее белое платье.