Ни одной даты в этой тетради нет. Она датирована уже в отделе рукописей: 1936–1937? Вопросительный знак принадлежит архивариусу. Дата под вопросом.

Но в хронике булгаковской биографии 1936–1937 годов эту тетрадь просто некуда поместить. Лето 1936 года — Загорянка, тетрадь 7.3. Осень 1936-го — «Театральный роман». В мае 1937-го Елена Сергеевна отмечает в дневнике, что Булгаков начал читать роман друзьям (супругам Вильямсам и композитору Шебалину). Но уже известно: он читает рукопись «Князь тьмы», по-видимому, писавшуюся именно в это время (тетради 7.5 и 7.6, о них далее). «М. А. читал первые главы (не полностью) своего романа о Христе и дьяволе (у него еще нет названия, но я его так называю для себя)», — пишет Е. С. (цит. по первой редакции дневника). Название «Князь тьмы» было условным; Булгаков знал, что требуется другое; а замечание «не полностью» связано с тем, что в рукописи «Князя тьмы» пропущена одна из первых глав, и именно вторая: «Золотое копье»…

Так вот, единственное место во времени, небольшой просвет во времени, в который тем не менее плотно входит эта загадочная тетрадь, — октябрь 1934 года.

Ближайшие даты в рукописях романа, обрамляющие этот временной просвет: 21 сентября 1934 года — последняя дата во второй редакции романа, помечающая работу над главой «Ночь»; и 30 октября того же года — первая дата в третьей редакции, открывающая тетрадь 7.2.

Между ними — месяц с небольшим. В это время закончена глава «Ночь». Начата и сразу же оставлена последняя глава второй редакции. Ее теснят заметки и вопросы: «Вид дворца? Привели рано утром? Белая мантия Пилата… Туника, плащ… Диадема. Агатовый пол…» По-новому вырисовывающийся замысел романа явно обрывает и отодвигает незаконченную вторую редакцию.

Последние числа сентября или первые числа октября 1934 года — это и есть момент, когда Булгаков начинает тетрадь 7.4. Пишет с первой главы. По-настоящему заново — главу «Золотое копье», пропущенную во второй редакции. Следующие главы переписывает или только помечает — нумерует. Их семь. Не удивительно, что тетрадь 7.2 начинается сразу с главы восьмой, следующей.

Какие же это «добавления» и «варианты»? Перед нами — без пробелов в нумерации — одна за другой идут главы первой части романа. Их восемнадцать. Столько же, сколько будет в первой части законченного романа. Правда, порядок некоторых из них будет изменен. Будут изменены названия. Кроме того, глава «Что снилось Босому» не закончена, а глава 18-я представлена отрывком. Но обе «древние» главы налицо.

Тетради выстраиваются в своем естественном, первоначальном порядке: 7.4, 7.2 и 7.3.

…Мой любезный читатель, конечно, полагает, что открытие архивиста — это результат тихой и кропотливой работы. Кабинетная тишь… отрешенность… настольная лампа… лупа в руках… Как бы не так! В советской России открытия архивиста — приключенческий роман. Даже не Шерлок Холмс — Дюма! Граф Монтекристо!.. (С изменами и предательствами, отчаянием и надеждой, пробиванием стены, за которой безвыходность соседней камеры, и полетом на свободу вниз головой, в мешке, брошенном с башни в морские воды.)

Чтобы окончательно решить, что тетради следовали именно в таком порядке: 7.4–7.2–7.3, необходимо было положить рядом первые две, посмотреть их вместе, сравнить. А выдавали тетради упорно по одной: первую нужно было сдать, потом заказать вторую; через неделю, может быть, выдадут; при этом ни в коем случае нельзя было показывать, что тебе позарез нужна именно эта тетрадь — тут уж точно не дадут.

В тот год мы с мужем старались ездить в Москву вдвоем. Это не всегда удавалось, но уж если удавалось, то и в «Ленинку», и даже по начальству ходили вместе. К этому все как-то привыкли, не удивлялись. И когда мне сказали, что заведующий отделом рукописей В. Я. Дерягин, изящный джентльмен с мушкетерской бородкой, хочет меня видеть, я тут же разыскала где-то в зале периодики мужа и мы пошли вдвоем.

В комнате сидело несколько человек, меня ждали. Оказалось, у Дерягина появилась идея — устроить передачу на телевидении, что-то такое в пользу отдела рукописей, и по его планам выходило, что выступить — в какой-то там дискуссии по архивам — нужно было бы мне. Вот он и просит меня — во исполнение этой идеи и непременно в течение двух ближайших часов — набросать план. Я успела пискнуть: «Какая дискуссия! И кто меня выпустит на телевидение?!» — как почувствовала руку мужа на своем колене и немедленно исправилась: «Что за вопрос! Конечно, я согласна. Сейчас же и напишу этот план».

Когда мы вышли, я спросила: «Что за черт? Зачем мне это телевидение?» — «А не будет никакого телевидения, — сказал мой муж. — Только не отказывайся. Требуй „под телевидение“ тетради — сегодня тебе не посмеют отказать, часа два успеешь поработать». — «Да когда же работать, если я должна составлять этот дурацкий план?» — «И план составлять не надо, я сам его сейчас напишу, давай бумагу».

И передо мной на два часа легли эти тетради. 7.4 и 7.2. Рядом. И я увидела — уже не вычислила, а просто увидела — что они написаны подряд, одна за другой. Семь глав — с пропусками, но все-таки семь глав — одна тетрадь. И вторая, начинающаяся с главы восьмой, с пометы: «Дописать раньше чем умереть!»

Итак, первые две тетради легли подряд. И тем определеннее между 7.2 и 7.3 обозначился зияющий провал. Не просто временной промежуток в год — явное отсутствие тетради. (Или двух?) Можно даже установить, что утраченная тетрадь начиналась с главы 19-й — «Маргарита» и была датирована так: 1. VII.1935 г.

След этой исчезнувшей тетради чудом сохранился на страницах уже рассмотренной нами редакции второй. Здесь, в тетради, получившей в отделе рукописей номер 6.7, под собственноручной датой 29 октября 1933 года, перечеркнув номер главы «Маргарита» (он был 14-м) и надписав: «19», Булгаков сделал такую запись: «1. VII.1935 г. См. тетрадь» — и дважды подчеркнул своим красно-синим карандашом.