— И лягушек! — Важно добавила младшая. — А потом мультики и музыка!

— И лягушек! — Подтвердила Маня, принеся вату и перекись. — Только царапины обработаем и пойдем…

Две малолетние великие княжны попали под скромное обаяние Мани и уже пятый день всеми правдами и неправдами стремились к общению с ней, впитывая всё как губка…

В это же время на ферме у ветеринара происходило то ли языческое жертвоприношение, то ли забив скота — резали и разделывали баранов, выменянных у Азата и нескольких гусей. При деятельном участии неразлучной в последнее время троицы: Ермолова, великого князя Константина и Егора. Сходство с языческой церемонией усиливалось тем, что все трое, включая Константина — красовались раздетыми по пояс и щеголяли набитыми на торсах коловратами. Поначалу Константин кривился, мол не царское это дело — баранов резать, однако Егор его быстро переубедил: «Мужчина, в плане добыть пожрать, приготовить и накормить семью — должен уметь всё!» А Лёха подтвердил, что на той же войне всякое случается, нужно быть готовым к любому. Да и убивать на баранах учиться самое то, потом проще придется, как попривыкнешь к виду крови и требухи. Анисим ворчал:

— Ужо император прознает про ваши сумасбродства, мало никому не покажется! Особенно инициатору!

— Да знает пАпа! — Отмахнулся Костя, воюя с не желавшей сниматься нормально шкурой. — И не против, пусть будет, в противовес православию и масонским сектам. Да и для воев вера в Перуна более пристала, чем это блеяние о всепрощении. Православие в деле сохранения страны и её устоев показало свою полную несостоятельность, если не сказать больше…

За неумелыми потугами Константина и Ермолова наблюдал Талгат, было видно — искренне переживал за их неумение, но с советами под руку не лез, научатся. Тоже взял барана и показал мастер-класс, меньше чем за полчаса освежевав его и разделав. Тут даже Егор, привычный с детства к деревенской жизни — присвистнул в восхищении. А Анисим продолжал распоряжаться:

— Сейчас на шашлык к девятому мая мякоти напластаем, на ледник, а завтра замариную. А из остального шурпу сварим, и скотники поедят, и в поля отвезут, накормят. Эх, как при советской власти, со всем уважением к трудящимся!

— Дед, а дед, — закончил со своей тушкой Ермолов и подступился к ветеринару. — а окромя тебя ещё есть коммунисты в селе?

— Да какие они коммунисты! — Замахал руками Анисим, приосанившись. — Приспособленцы! А чо Лёша, никак и у нас на улице грузовик с пряниками перевернулся? А я говорил, что без опоры на пролетариат и крестьянство никуда!

— Я же на границу с Семиречьем не просто так ездил. — Ермолов ополоснул и тщательно вытер полотенцем нож, взял брусок и стал подтачивать лезвие. — Можно сказать, с инспекцией, узнать предпосылки того, почему русский край отдали хрен пойми кому. Я проверил, никаких казахов там нет и отродясь не было, киргиз-кайсаки есть, но их мало и они раздроблены. Опять же, страдают непомерно от джунгар и режут друг друга с упоением, за пределами юрисдикции царской власти. И когда казаки не видят. Павел Петрович в бешенстве, повелел всех коммунистов переписать и в ссылку, Сибирь осваивать! Чтоб больше такого не повторилось!

— Как можно?! — Переполошился ветеринар. — Да какой я коммунист, Лёшка?! Все в партию вступали, и я вступил! А иначе ни в институт, ни на нормальную работу не устроишься! А как император мне дворянство пожаловал, так я монархист сейчас, самый убежденный! Егор, скажи ему, где это видано, чтоб дворян и в ссылку!

— Так декабристы тоже не из холопов были, — Егор не смог удержать серьезный вид и вначале ухмыльнулся, а затем и вовсе расхохотался в голос.

Ветеринар, поняв, что его разыграли — напустился на вконец обнаглевшую молодежь, не имеющую никакого уважения ни к старости, ни к былым заслугам. Потом усмехнулся:

— Уели, уели, нельзя не признать! Ничо, я ишшо отыграюсь!

— Анисим, — уже серьёзно подступился к нему подполковник. — а вот вы завтра собрались отмечать День Победы, меня Александр Васильевич просил поинтересоваться, нельзя ли к вам присоединиться? Всё таки и вы для нас не чужие, и посмотреть хочется, и послушать?

— Да ты чо?! — Неподдельно изумился ветеринар. — Конечно пусть приходит, и вы приходите! Это такой праздник, грустный, под тридцать миллионов наших полегло, как гражданских, так и солдат…

— Однако для нас это праздник! — Вставил Егор. — Наши деды и прадеды победили! А скорбят пусть в этот день отпрыски тех пидарасов, что удобрили поля нашей необъятной Родины! Обязательно вас ждем!

Девятое мая поначалу наши попаданцы планировали отметить в узком кругу — всё-таки для предков это далекая и неизвестная война. Но получилось так, что уже с утра на площади собрался народ, приехал из Сатки Расул со своими производственниками, привезли с собой первый образец полевой кухни. Генералиссимус к этой дате подготовился тоже и под его руководством солдаты, вооруженные новейшими образцами огнестрельного оружия — торжественно промаршировали по площади.

Многие из попаданцев пришли с портретами родственников фронтовиков, поясняя предкам идею и концепцию движения «Бессмертный полк». Маня гордо шествовала с фотографией прапрадеда — гвардейского минометчика, а рядом с ней семенили Мария и Екатерина, две великие княжны, с парсуной Петра Первого в руках. Почтившему своим присутствием празднество императору — дочка пискнула:

— А чо, наш пращур тоже фашистов бил!

— И чурок! — Гордо добавила Катя.

Павел Петрович толкнул проникновенную речь, дымила полевая кухня, от которой соблазнительно пахло гречневой кашей с мясом, выкатили свежесваренного пива — народ радовался. Чествовали присутствующих солдат, которым войны и боевые походы были знакомы не понаслышке, отдавали дань памяти предкам — праздник удался на славу.