— Ну было и было, — немного нервно отнесся к этим воспоминаниям Егор. — И где щас эти знакомые? Считай, скрасили серые будни и давно опостылевшие церемонии прихожанам, зато есть что вспомнить! — Видя, что Серёга придерживается совсем другого мнения по поводу тех событий, поспешил сменить тему. — О, а вон и подводы, шас поедем!

«Это не в Сатку», — развеял заблуждение Егора незаметно подошедший председатель: «Азатовские, в Верхние Тыги и Могузлы поедут…» Заметив недоумение на лицах участкового с Егором — разъяснил оторванным от местных реалий незадачливым золотопромышленникам сложившуюся ситуацию с ближайшими соседями.

Айшат, прожившая всю зиму при благах цивилизации — выела весь мозг Азату, при поддержке Иргиза. Впрочем, молодой бий особо не сопротивлялся — сам склонялся к мысли, что появление таких козырей, в лице потомков, надо использовать по полной. Так что с этой весны присоединялись к агропромышленному кластеру, переходя от экстенсивного землепользования к интенсивному, используя все знания и наработки из будущего.

— Два трактора переделали под газовые генераторы, — похвалился Захар и тут же укорил Егора. — а то кое-кто обещал солярку с маслом весной сделать и тишина. Вот один беларус с плугом даем в помощь башкирам, хоть целину вспахать. Они и картошку нацелились посадить, и на свеклу облизываются. Так что к осени им надо небольшое производство сахара ставить. Пусть богатеют, если хоть в половину развернутся от планируемого, нам подспорье большое в деле обеспечения продовольствием заводов. И школу загорелись поставить, по нашему образцу, чтоб значит, к ним с остальных родов детей возили учиться. С Анисимом что-то мутят, в плане животноводства. На скачкообразное увеличение генофонда нашей скотины рассчитывать глупо, так я подозреваю, что ублюдков плодить начнут, скрещивать наших с ихними.

— Да как я вам солярку сделаю, из чего?! — Возмутился Егор. — Нефть дай бог только в середине лета привезут, а ректификационная колонна готова, специалисты на старте, теорию курят.

— Да есть еще немного дизеля, пока протянем, — Председатель полез в карман за кисетом. — а вот с маслом беда и со смазочными материалами. Саня экскаваторшик мрачней тучи ходит, его агрегат на консервацию поставили, слили всё из гидравлики… А вон и Викуловские показались. Ладно, долгого прощания устраивать не будем, главное, что попов проводили с относительным миром.

Проводив беспокойных визитеров, Захар облегченно выдохнул и обернувшись к участковому, с озабоченностью спросил:

— Ты как думаешь, Серёга, мы тут ревизию организовали, нашли краски, правда разной. Думаю хоть заборы всем покрасить к приезду монаршей особы, не будет аляповато смотреться, если вразнобой?

— Михалыч! И ты туда же! — Укорил Серёга. — Это уже на генетическом уровне у нас, к приезду начальства что-нибудь покрасить! Забей, Павел Петрович сюда не за этим направляется и едва ли обратит внимание на заборы.

— Много ты понимаешь! — Не согласился с ним Председатель. — Первое впечатление, оно ведь из многих вещей складывается и заборы тут чуть ли не на первом месте!

А в удаляющемся обозе церковники и Егор расселись подальше друг от друга. Егор расположился в голове, а представители православия — на последних телегах. Несколько монахов так и вовсе — не проявляли интереса ни к жизни, ни к окружающему, лежали себе тихонько. Лишь иногда страдальчески постанывая на колдобинах и ямках.

«Свои всё-таки люди, русские», — не сказать, чтоб Егора заела совесть, но червячок в душе шевельнулся: «надо с ними хоть помириться, а то вон как злобно зыркают и надулись как мышь на крупу». С такими мыслями спрыгнул с подводы встал на обочине, поджидая духовенство.

— Ну ты это, не держи зла, батюшка Пизданутий! — Без всяких экивоков взял быка за рога Егор. — Мало ли чего я вчера в запале наговорил, накопилось просто. Агрессию выплеснул, так сказать, и успокоился.

— Пансофий я! — Поправил его то ли монах, то ли ещё кто, в сортах священнослужителей Егор не разбирался. — Бог простит! Мы ведь тоже к вам не со злым умыслом ехали и ведь уговор ко взаимной выгоде заключили. Только от тебя такое богохульство потерпели! Одно слово, язычник!

— Да крещенный я, — сознался Егор. — только скорей агностик. Язычник то я больше в пику так называемому христианству, особенно к той его уродливой форме, во что оно выродилось в наше время.

— Одна отбившаяся от стада овца… — Закатив глаза, впал было в религиозный экстаз Пансофий и начал вещать, но был резко оборван Егором:

— Слышь, вот лапшу мне не надо на уши вешать, я к вам по человечески подошел, чо опять то началось? Иммунитет у меня к вашей пропаганде, что к свидетелям Иеговы, что к звонкам из банка…

Пансофий сбился, однако такая отповедь его не смутила и тут же, хитро прищурив глаза, подошел с другой стороны:

— Это ведь какое счастье нам с вами выпало! Многих ошибок теперь избежать можно, коли бы вы ещё знаниями поделились, — и выжидательно уставился на Егора.

— Не-не, со знаниями, это только с высочайшего соизволения сам понимаешь кого. — Тут же пресек всяческие поползновения Егор. — Все равно, не в твоей власти политику церкви менять, а без коренной реорганизации и изменений, всё одно выродитесь в эту уродливую химеру, в РПЦ.

— Не в моей, — признал правоту доводов разом поскучневший Пансофий и тут же посветлел лицом. — однако и к моим словам владыка прислушается, коли что дельное доложу!

Егор посмотрел на часы, прикинул что им ещё часа четыре добираться до Известкового и хищно усмехнувшись — присел на уши священнослужителю. В процессе беседы Пансофий то крестился, то сокрушался, что это вот всё записать следует, дабы не забыть. А иной раз и отче наш начинал бормотать, чтоб не войти во искушение и не усомниться в вере…