– Нет, биби. – Амина пытается удержать биби-джан на месте, но та отбрасывает ее руку и на неверных ногах обходит пустой зал.

Хала Фарзана что-то шепчет хале Фирозе.

– Как вы знаете, я давно веду записи, пытаясь свести воедино обрывочные сведения о том, какой была наша биби, чтобы все мы могли опереться на них, когда биби уже не сможет ничего рассказать. – В горле встает комок, мешая говорить, и внезапно мадар накрывает ладонью мою руку.

– Продолжай. – Ее глаза блестят. Подводка для век совсем размазалась.

Вспоминаю, какой была мадар, когда я застряла в прошлом. Это придает мне силы двигаться дальше.

– История, которую я в конце концов нашла, была совсем не той, какую я искала, однако она заслуживает того, чтобы ее выслушать.

Вокруг биби-джан вьются тонкие струйки дыма, среди них мелькает девочка, пакующая небольшую сумку. Девочка, нарезающая сушеные фрукты ножом с драгоценными камнями на рукоятке. Юная женщина, пьющая чай вместе со старшей дочерью. Усталая женщина, принимающая решение, которое она никогда не сможет изменить.

– Эта история начинается с маленькой девочки и ею же заканчивается. Это одиннадцатая дочь нашей биби, Малика.

Воскрешаю в памяти все мгновения до единого, каждый предмет, украденный в надежде что-нибудь увидеть. Вспышки узнавания в глазах биби, попытки восстановить то, что я забрала.

– Кто-кто? – потрясенно спрашивает хала Зенат. Мои тетушки и дядя переглядываются, не зная, верить или нет.

– Этого не может быть… – Хала Афсун потирает лоб.

В глубине души ожидаю, что мадар отдернет от меня руку, снова скажет, что я сошла с ума. Но нет, она молчит.

Мечусь между сомнением и надеждой, жду. Мне больше нечего сказать.

В молчании, охватившем зал, тонут все мои надежды.

– Сара, милая. – Хала Моджган встревоженно смотрит на меня, подходит ближе к мадар и ко мне. Рядом с ней – момо Али и хала Фироза. – Понимаю, тебе пришлось очень нелегко, и, поверь, я бы тоже хотела погрузиться в сказки. Иногда так легче, чем…

– Я не сочиняю, – ощетиниваюсь я, но мои боевые доспехи давно исчезли.

Люди тихо переговариваются, бросают на меня обеспокоенные взгляды, тянутся к выходу.

– Давай мы отвезем биби домой. – Хала Фироза хочет взять биби за руку. – И, может быть, поговорим поподробнее, Сара? Возможно, профессионал…

Мою грудь сжимают ледяные тиски, от теней в коридоре, с которых все началось, веет знакомой тоской. И звенит мелодия.

Мадар сдвигает брови:

– Слышите?

Из теней появляется что-то смутное. Шелестит платье с подсолнухами. И два темных глаза. Поколебавшись, она выходит на свет.

Встретившись глазами с Маликой, хала Фироза и биби замирают.

Малика впархивает в зал точно так же, как в нашу первую встречу. Словно звездная пыль. Сквозь ее крохотные следы сочится свет.

– Это же… – щурится мадар, – та самая… Из зеркала…

– Джинн? – вскрикивает хала Малюда, перебирая пальцами молитвенные четки.

– Нет, – качаю головой я. – Ничего подобного.

Малика нерешительно останавливается перед биби.

Биби, как завороженная, только смотрит, и смотрит, и смотрит.

Потом протягивает руку, распрямляет узловатые пальцы. На миг их ладони соприкасаются. Стоит моргнуть – и Малика исчезает.

– Куда она делась? – Я в панике шагаю следом.

У Айши и Амины отвисают челюсти.

– Я же не одна это видела? – осторожно спрашивает Амина.

– Черт побери. – Аман проводит пятерней по волосам. – Кто-нибудь успел снять видео?

– Аман, ты серьезно? – Айша хлопает его по плечу.

– А что?

Оглядываю коридор, кухню, но Малики нигде не видно. Как и предметов, которые, мне казалось, должны каким-то образом вернуться.

– Пора уже, – требовательно обращаюсь я к дому. – Верни мне все. – Но ничего не происходит.

– Свет сердца моего, танцуй, – очень тихо напевает биби-джан. – В мелодиях без тревог.

Я оборачиваюсь.

– В надеждах без печали. – Она продолжает мурлыкать про себя, плавно покачиваясь, кружась по полу, прикасаясь пальцами ко всему, что попадается на пути. Ее пение звенит в воздухе, и, дойдя до меня, она улыбается – по-настоящему, словно говорит: «Я здесь». – Эту песню пел мне отец. – Она склоняется ко мне и еле слышно шепчет: – Знаешь, у меня двенадцать детей. Один сын и одиннадцать девочек. – Поднимает глаза на своих детей, застывших в оцепенении, и пересчитывает в последний раз: – Фарзана, Фироза, Гульнур, Афсун, Малюда…