Семейная кавалерия Амани прибывает в типичной афгано-узбекской манере – суматошно и без объявления.

Хала Фарзана и хала Гульнур возвращаются с прогулки. Энергично работая руками, прямиком направляются к нам во двор, словно магниты, притягивающиеся к себе подобным. Их бедра двигаются под электронный ритм и шелковистый голос Гульсанам Мамазоитовой.

Я сжимаюсь в предчувствии неизбежного столкновения. Три, два, один…

– ИДИТЕ В БОКОВЫЕ ВОРОТА К БАССЕЙНУ! НЕ ВРЫВАЙТЕСЬ В ПАРАДНУЮ ДВЕРЬ!

Дети халы Назанин гурьбой вываливаются из внедорожника. Двое младших – Харун и Мадина – со всех ног мчатся к заднему двору, накинув полотенца на плечи, будто супергеройские плащи. За ними по пятам скачет целый отряд карапузов – моих двоюродных братьев и сестер.

– Салам, джанем, рада тебя видеть. – Хала Гульнур целует каждую из сестер, выходящих из машины.

– Девочки, не забудьте как следует поцеловать ваших тетушек, и хватит уже морщить носы, – выговаривает хала Моджган своим двум дочерям-подросткам – Амине и Айше, когда они пытаются выскользнуть с заднего сиденья с пустыми руками.

– Назанин-джан, непременно дай мне рецепт того тортика, который ты пекла на прошлой неделе. – Хала Фарзана с радушной улыбкой берет в руки поднос с конфетами.

Они направляются к моей маме, а она… Что? Плачет?

Сестры Амани дружно шествуют по нашей траве. Возглавляет процессию хала Назанин, младшая из тетушек. Она заключает мою маму в объятия.

– Сегодня наш праздник, – шепчет она маме на ухо. – И забудь обо всем остальном.

Я смотрю, как тетушки уговаривают мадар взять выходной и суют мне в руки целые пакеты с булочками для гамбургеров и всяческими приправами, и тут до меня доходит: мадар откуда-то знает «кое о ком» папы. Следовательно, тетушки тоже знают.

Но на самом деле все не так. Я стою, сжимая пакеты, и еле сдерживаюсь, чтобы не закричать: «Эта ваша “кое-кто” – ерунда, пустяк, случайный глюк на радарах!» И их разлука – просто кочка на дороге. Разве они не понимают? У нас с мадар и падаром – танец.

Иногда мы, кружась, расходимся, но под конец танцоры всегда оказываются вместе.

Наш танец еще не окончен.

– Не отвлекайся, – бормочу я себе под нос, выходя на задний двор. – Все это просто досадные помехи. – Потому что если мои тетушки сумели как-то раздобыть эту информацию, то, может быть, за появлением моей биби в заброшенном доме скрывается гораздо больше, чем хочет показать мама.

– Наконец-то вампир выглянул из своего логова, – заявляет Маттин, увидев меня. Сбрасывает ботинки и усаживается на шезлонг рядом со мной. Откидывает с глаз черную челку и втирает в руки солнцезащитный крем. – Давненько не виделись, сестренка.

– Да, по-моему, в прошлый раз ты почтила нас своим присутствием аж на Курбан-байрам, – шутит Аман, подтаскивает поближе к нам еще один шезлонг и плюхается на него, закинув ноги на подлокотник кресла Маттина. Тот пинает ногу брата-близнеца. Аман дуется и толкает его в плечо. Между ними тотчас же вспыхивает драка, они брыкаются и перекидываются кремом. Ох уж эти мальчишки.

– Рада видеть, что вы все такие же идиоты. – Амина с кислым видом глядит сквозь солнечные очки, и на лице у нее написано: «Господи, что я тут делаю?» Она предпочла поддернуть юбку повыше и усесться на край бассейна. – Вот облом, я-то думала, здесь не будет мальчишек. Зря бикини надела.

– Можешь искупаться в шортах и большой футболке, – предлагаю я, рассеянно перебирая браслет.

Амина делает обиженный вид.

– И погубить мой с таким трудом заработанный ровный загар? Нет уж, спасибо. Лучше буду страдать от жары.

Маттин и Аман выразительно переглядываются.

– И я тебя люблю, сестренка. – Аман машет Айше. Та обходит нас по широкой дуге и бомбочкой плюхается в бассейн как раз в вышеупомянутых шортах и большой футболке. – Кажется, ты уловила правильно. – Он ныряет вслед за ней, оставляя нас в неловком молчании.

– Ита-а-ак, – Амина оборачивается и тычет в мою сторону наманикюренным пальчиком, – жду извинений за то, что продинамила нас на прошлой неделе, а заодно и сорок долларов, которые я впустую потратила на тебя.

– Надо было работать, – вру я. – Занята была домами. Сама знаешь, как это бывает. Увлеклась, наверное, и потеряла счет времени.

Маттин и Амина уставились на меня, разинув рты.

– Мне казалось, ты терпеть не можешь работать в домах, – говорит Амина.

– Верно, ненавидишь всем сердцем. Готова продать душу своего первенца, – поддакивает Маттин.

– Гм…

Наверное, пора пояснить. Маттин, Аман, Амина и я родились почти одновременно (но я младшая). Когда у тебя так много тетушек, двоюродные братья и сестры имеют свойство появляться на свет партиями, словно пирожки из печи. И сейчас примерно шестеро из нас попадают в возрастной диапазон колючих подростков. В теории мы все должны быть близки. И раньше так и было. К сожалению, ссора мадар и падара изменила очень многое.