Выражение лица Дефне не так легко считывается, как раньше. Не знаю почему – то ли часть меня жаждет ее одобрения, то ли другая часть жаждет ее денег, – я тут же в панике отступаю:

– Уверена, ты знаешь, что делаешь! Учеба – это важно: читать о старых партиях, разбирать дебюты. Но теория без практики…

Я выкручиваю себе руки под столом. Дефне смотрит на меня долго и безотрывно, прежде чем улыбается и пожимает плечами.

– Ладно, – говорит она.

– Ладно?

– Давай сыграем!

Она пододвигает шахматный набор и ставит его между нами – белые с моей стороны. Потом поправляет фигуры и жестом приглашает меня начать.

– Сегодня без часов, хорошо?

– О… хорошо.

Вначале я чувствую отголоски приятного волнения. Читать про шахматы и не играть в них было серьезным испытанием, все равно что повесить передо мной морковку на веревочке. Теперь она наконец моя, и я могу с удовольствием ее погрызть. Правда же?

Нет. Вскоре я понимаю, что эта партия непохожа на ту, что была у меня с Сойером. До меня не сразу доходит, в чем разница, но по прошествии получаса, когда все фигуры расставлены и игра идет своим чередом, я понимаю, чего не хватает.

Между мной и Сойером было особенное напряжение. Резкий, быстрый танец, состоявший из агрессивных атак, продуманных ловушек, навязчивых мыслей, что тебя вот-вот перехитрят. А эта игра… ничего общего. Я пытаюсь как-то разнообразить партию, проявляя инициативу и обостряя игру, чтобы Дефне не могла игнорировать мои угрозы, но… Что ж. Она меня игнорирует. Защищает свои фигуры, охраняет короля и в каком-то смысле бесцельно передвигает фигуры. На этом все.

На сорок пятой минуте я пытаюсь совершить внезапное нападение. Мне так сильно хочется пробить ее защиту, что из-за опрометчивости теряю слона. Желудок сжимается от скуки и страха одновременно, и какое-то время я стараюсь играть осторожно, но… нет. Что-то должно случиться. Ее конь, например. Он окружен, ему нужно защищать слишком много других фигур. Если я пойду ладьей…

Блин. Дефне съедает мою пешку. У меня осталось всего две фигуры.

– Ничья?

Я поднимаю глаза. Она предлагает мне ничью? Ни за что на свете. Я напрягаюсь, не отягощая себя ответом, и вновь пытаюсь атаковать. Уже поздно. Если я не попаду на следующий поезд, то вернусь домой позже обычного и Дарси с мамой будут расстроены. Сабрине-то все равно, но…

– Шах.

Королева Дефне угрожает моему королю. Черт. Я так увлеклась своим нападением, что все пропустила. Но все еще можно…

– Думаю, что на этом лучше закончить, – говорит она, улыбаясь мне своей фирменной улыбкой – искренней, доброй, довольной, без следа самолюбования, хотя мы обе знаем, что она сыграла лучше. – Примерно понятно.

Я моргаю, не очень понимая, о чем она.

– Понятно?

– Что сейчас произошло, Мэллори?

– Я… я не знаю. Мы играли. Но ты… ну, без обид, ты особенно ничего не делала. Ты играла…

– Осторожно.

– Что?

– Я не рисковала. Была благоразумна. Даже когда у меня была возможность получить преимущество, не меняла ход игры. Я защищалась. Это смутило тебя, затем расстроило, потом ты начала делать самые простые ошибки, потому что тебе стало скучно, – она указывает на доску. – Все это просто для меня, потому что я выросла на классическом шахматном образовании. А теперь ты играешь гораздо лучше меня…

Я усмехаюсь:

– Очевидно, что я не…

– Позволь мне выразиться иначе: у тебя больше таланта. Я видела видеозаписи твоих игр. Твои инстинкты во время атаки просто невероятные. Это напоминает мне о… – Она мотает головой с задумчивой улыбкой. – О старом друге. Но есть основы, которые должны знать все топ-игроки. И если ты не выучишь их, любой оппонент с хорошей базой легко использует твои пробелы против тебя. И в итоге вы не дойдете до тех моментов, когда пригодится твой талант.

Я пытаюсь переварить то, что сказала Дефне. Затем медленно киваю. Внезапно мне кажется, что я сильно отстаю. Будто впустую потратила последние четыре года. Что…

Нет. Это было мое решение. Лучшее решение. И кстати, отстаю я в гонке за чем?

– Твой возраст тут не помогает, – добавляет она.

Я напрягаюсь:

– Мне восемнадцать лет и четыре месяца.

– Большинство профессионалов начинают гораздо раньше.

– Я играю с восьми лет.

– Да, но твой перерыв? Ничего хорошего. Я хочу сказать, что это, – она обводит рукой стол, – было удивительно легко для меня.

Чувствую, как краснеют мои щеки. Сглатываю и ощущаю какой-то прогорклый привкус во рту, внезапно вспоминая, как ненавижу проигрывать.

Очень. Сильно.

– Что мне делать?

– Думала, никогда не спросишь. Будешь заниматься… – Она ухмыляется и достает листок бумаги из своего заднего кармана, а затем протягивает мне. Я раскрываю его. – Этим.

– Это расписание, которое ты дала мне в понедельник.

– Ага. Я случайно распечатала два экземпляра. Рада, что пригодились… Ненавижу тратить бумагу. В любом случае мы приведем тебя в форму за рекордные сроки. Но это случится, только если ты будешь строго выполнять предписания. И мы проверим, чему ты научилась, чтобы убедиться, что ты на верном пути.