Корзинка с лепешками сразу же оказалась в зоне досягаемости. Запустив в нее руку, я едва не застонала от предвкушения, чувствуя кончиками пальцев теплые печеные бока. Только потянувшись к ножу, чтобы разрезать кусочек отварного мяса, задумчиво уставилась на собственные ладони, ощущая пристальный взгляд, прожигающий висок.

Четкое чувство опасности загудело в солнечном сплетении, и сжав металлическую ручку, я опасно вонзила острие в кусок мяса — совсем не так, как полагалось по этикету.

Это могла бы быть огромная ошибка… Так глупо попасться… Черт, нужно быть внимательнее!

Чужой интерес тут же ослаб, словно отпуская меня с короткой цепи. Продолжая соответствовать пустыннице, я подняла насаженный на острие кусок ко рту, вгрызаясь в него прямо с ножа.

Совсем рядом о пол скрипнули ножки стула, и тяжелые шаги приблизились, вырастая громоздкой фигурой перед нашим столом.

Сразу же стало тесно. Слишком много места он занял внушительным телом, придавливая аурой к полу.

Прикрытая дорожной курткой грудь судорожно задрожала, сдавив ребра и едва не выдав моего настороженного дыхания.

— Вы долго спали, — вместо приветствия упрекнул храмовник. — Думал даже, что вы уже уехали.

— Ночь была бессонной, — не смутился Тайпан, обхватывая тяжелой рукой мою талию, да так демонстративно, чтобы даже самые несообразительные поняли намек. — Зато мы выспались.

— Видно. Не представишь меня?

— Это мой брат — Саин.

Словно невзначай проигнорировав направленный на меня взгляд, Тайпан перевел внимание на пустынника, сидевшего напротив. Храмовник задумчиво обернулся, будто только сейчас его заметил, и кивнул, не планируя изучать Ворона больше нескольких секунд, успев за это время не обнаружить ничего для себя интересного.

— А это ваша жена? Позволь представиться — Сиборг.

Он даже потянулся ко мне, демонстрируя мозолистые пальцы, натруженные мечом, но я не дрогнула, с интересом наблюдая, как рука Тайпана отрывается от моей талии и преградой падает на стол, не позволяя до меня дотронуться.

— Не стоит.

— Что ж, — раскрытая ладонь тут же исчезла в странного рода форме, выглядящей как нечто среднее между монашеской рясой и боевыми доспехами. — Не стану настаивать. Не пригласишь за стол?

— Разве ты еще не завтракал?

— Нет, ждал вас, — признался храмовник. Не дожидаясь приглашения, сел рядом с Вороном, продолжавшим молча жевать без особой увлеченности беседой. — Ты подумал над моим предложением?

— Цена, — оторвав от лепешки ароматный кусочек, красноволосый аккуратно опустил его в рот, не забыв облизнуть пальцы.

— От десяти до ста рантов, если поможешь. А если найдешь — двести.

— Как-то неравноценно.

— Таков уговор. Эта девушка слишком важна, чтобы не вознаградить того, кто ее отыщет. А помощь может быть разной, иногда не заслуживающей никакой оплаты.

— Есть догадки, где она может быть?

Прислушиваясь к чужому разговору, я слегка отклонилась, опуская лопатки на грудь пустынника. Он же, довольный таким положением, лишь крепче притянул меня к себе, продолжая есть одной свободной рукой.

— Сперва скажи мне, согласен ли ты на эту работу.

Пронизывающие стальные глаза слегка прищурились, подчеркивая возрастные морщины, изрисовавшие лицо причудливыми полосами.

Меж бровей мужчины залегла глубокая складка, кричавшая о частой хмурости и сопровождавшем ее недовольстве. Черные с частой проседью волосы были коротко подстрижены на висках и зачесаны на затылок, практично не мешая в жизни. Широкий подбородок с отросшей колючей щетиной делал мужчину похожим больше на бандита или старого солдата, чем на служителя. Тонкая красноватая нить шрама, тянувшегося от виска к губам, отдаляла его от фанатиков.

Только вот печать, висевшая на толстой цепи, кричала о его причастности к церкви Черной Крови, не позволяя расслабиться.

— Не зная какую? — усмехнулся Тайпан. — Нет уж, увольте. Сначала подробности, а после решение.

Храмовник сомневался.

Это было видно по тому, как сжалась челюсть, смыкая зубы, и как дрогнула вена на шее, выступив под кожей темно-синей нитью.

На секунду я нашла нас похожими, вспомнив тот вечер, когда вывалила на пустынников свою тайну, поставив на карту все. Те же сомнения, тот же страх не быть услышанным…