— Впечатляет, — произнёс Гидореас, оглядев карту, висящую над гололит-столом. Он бегло посмотрел на своего командира, который наблюдал за медленно вращающимся изображением, задумчиво подпирая рукой подбородок. — Даже если эти миры лишь в полутьме.

Тогда владыка Дорн улыбнулся и бросил взгляд на Гидореаса.

— Да, пожалуй, мои братья шли не столь тернистыми дорогами, как мы, однако все они проделали долгий путь.

Также на гололите бросалась в глаза чернота, заполнявшая примерно каплевидный контур Окклюды Ноктис. Если не считать полоски, что медленно расширялась вслед за Имперскими Кулаками, как «Фаланга», так и авангардные группы на севере и востоке располагались в нескольких тысячах световых лет от ближайших систем, находящихся под контролем союзных легионов.

— Чересчур медленно, — чуть ли не шёпотом произнес Рогал Дорн и снова повернулся к схеме. Взгляд его посуровел. — Слишком много кораблей покрывают недостаточно обширную территорию. После девяноста девяти целых и восьми десятых процента прыжков мы попадаем в ненаселённые системы.

— Пока мы ограничены варп-переходами длиной в пару световых лет, в случае более широкого рассредоточения сил мы полностью утратим согласованность между нашим левым и правым флангами, — заметил Гидореас. — Мы уже растянулись, поддерживая периферийные флотилии из центра. Если разделить группы ещё хоть раз, они буквально будут предоставлены сами себе.

— Ты думаешь о потерянных флотах?

— Ничто из того, с чем мы сталкивались до сих пор, не обладало даже толикой мощи, которая потребовалась бы для их уничтожения. Если мы столкнёмся с этим скрытым врагом, когда флот рассеян...

— Мысли об этом не отпускают и меня, мой хускарл. Правда в том, что мы уже уязвимы. То, что расправилось с предыдущими экспедициями, достаточно могущественно, чтобы сокрушить любой авангардный флот. — Говоря, примарх сжал кулак и опустил его на край гололит-стола, отчего в проекции замерцали трещины. — Пятьдесят кораблей или пять, разницы никакой. Более того, если мы встретим этого противника, лучше потерять пять, чем пятьдесят. И, чтобы обрушить на врага всю нашу мощь, его нужно найти.

В конечном счёте все имперские силы и средства рассматривались как расходный материал, и, хотя Гидореас не относил своего примарха к той же категории, он знал, что Рогал Дорн не считает себя незаменимым. Тем не менее хускарл удивился, услышав, как его лорд-командующий даёт понять, что готов пожертвовать жизнями сыновей просто ради того, чтобы вынудить неприятеля проявить себя.

— Наши корабли станут приманкой, мой господин?

— Нет, это в мои намерения не входит, — быстро ответил Рогал Дорн. — Новый постоянный приказ будет таким: отступать при обнаружении любых признаков высокоразвитого общества. Продвигаясь к центру, мы станем внимательно наблюдать за флангами, и, когда разглядим что-то стоящее, перегруппируем силы.

— Из-за разведывательных флотилий любой возможный враг узнает о нашем приближении, — возразил Гидореас. — У него будет больше времени на подготовку обороны.

— Или приветствия...

На мгновение лицо примарха вновь озарилось улыбкой, и магистр хускарлов понял, что его повелителю по-настоящему нравится жонглировать этими немыслимыми стратегическими возможностями, выявляя наилучший образ действий среди сотен неудачных вариантов разного рода. Это вынуждало примарха напрягать все умственные силы, и он наслаждался подобными трудностями.

Гидореас вспомнил, что сказал Дорн на параде в честь воссоединения примарха с VII легионом.

«Чем тяжелее состязание, тем значительнее победа».

Рогала не интересовали похвалы, которыми осыпали его братьев, однако Гидореас понимал, что его повелитель судит себя куда строже, чем любого из родичей, поскольку считает достойным лишь одного критика — самого Императора.

Работая на своём посту у одного из первичных сенсорных блоков, Нитталья Кирасова подсчитывала остовы, обнаруженные датчиками.

— …четыре… пять… шесть кораблей сопровождения. Три звездолёта первого ранга и шесть эскортов, владыка примарх.

Все, кто находились в стратегиуме, встретили эту весть мрачным молчанием. Гидореас, стоявший рядом с Кирасовой, склонил голову в память о павших. Через пару секунд он поднял глаза и взглянул на своего командира, не зная, что откроется его взору.

Рогал Дорн, сжав кулаки и стиснув челюсти, неотрывно смотрел на пятно из обломков и следов энергетических выбросов, отображаемое на основном гололите. Всё, что осталось от оперативной группы Гамма-Шестнадцать, ранее входившей в состав авангардного флота «Пронзающий ночь». Никаких признаков присутствия врага. На кого гневался примарх — на неведомого противника или на самого себя? Возможно ли, что именно решение Дорна разделить разведывательные флотилии на ещё менее крупные оперативные группы погубило Гамму-Шестнадцать? И вследствие того же распоряжения «Фаланга» вошла в данную систему в одиночестве. Она, сама себе флотилия, прибыла сюда, чтобы выяснить причины отсутствия связи с потерянными звездолётами.

— Плазменный след!

Крик донёсся со стороны вторичных наблюдательных пунктов чуть ниже Гидореаса. На гололите замерцали красные значки, возникшие позади «Фаланги», которая держала курс к внутренним областям системы. Взревели тревожные сирены, хотя весь экипаж звёздной базы Имперских Кулаков уже занял боевые посты.

Между станциями управления огнём понеслись доклады о подаче мощности на орудия и загрузке торпед. Из вокс-динамиков зазвучали дребезжащие голоса послушников Механикума, которые управляли генераторами пустотных щитов, главными двигателями и плазменными реакторами.