посмотрел на Люцифера. Теперь, когда перед ним был чистый человек, он

смог увидеть, какой урон тот ему нанес. Грязь и копоть скрывали его шрамы

и килограммы плоти, которые он отнял у него за свои преступления. За

каждый шрам, который он подарил Хлое, тот отплатил добром, сделав

Люцифера Лучано неузнаваемым. И его пребывание в этой камере не было

добрым. Теперь, когда он собирается жениться на Хлое, пришло время

двигаться дальше...

— Это последний раз, когда ты видишь меня, Люцифер. Лука дал ему

еще одно серьезное обещание.

— Следующий, кто придет к тебе в гости... будет твоим создателем.

Страх в глазах Люцифера нарастал, но Лука не могл этого видеть, так

как он уже отошёл.

— И как долго это будет продолжаться? — крикнул дьявол ему в

спину, его эмоции колебались между ужасом и гневом.

Когда Лука в последний раз захлопнул тяжелую металлическую дверь, в его холодном голосе не было сострадания.

— Когда он будет готов.

Ее водитель подъехал к зданию отеля — казино. Когда он вышел из

машины, Мария подняла глаза на крышу и увидела миллион маленьких

огоньков, похожих на звезды, пока ждала, когда откроется дверь ее

перламутрового Rolls Royce.

— Спасибо, Вик. Она улыбнулась крупному мужчине, открывшему ей

дверь, и выскользнула наружу. Мария отказалась называть его по имени, которое дал ему Блю Парк — Большой Вик.

Когда он наклонил свою дорогую шляпу, Мария прошла мимо, оставив

его там до своего возвращения.

Войдя в казино и пройдя через него, она поднялась на лифте и подошла

к двери комнаты для совещаний, которую они продолжали использовать для

встреч.

Распахнув дверь, новый консильери вошел в полностью белый женский

костюм, дополненный туфлями цвета нюд. После рождения ребенка она

обязательно вернется в дизайнерский магазин за меньшим размером.

— Привет, мальчики.

Море мужчин в черных костюмах опустили рты к полу.

Единственными, кто этого не сделал, были босс и его временный

подчиненный Энцо.

— Мне говорили, что черный — не мой цвет.

Раздвинув перегородку, Лука заглянул в богато украшенное окно.

— Прости меня, отец, ибо я согрешил. Давненько я не исповедовался.

Тень по ту сторону чуть шевельнулась, по мрачному голосу он понял, кто сидит по ту сторону перегородки.

— Да, сын мой?

— Ты знал Эмилию?

Он пришел просить лишь об одолжении, так почему же он задает

вопрос о прошлом, которое уже не имеет смысла?

Человек в тени сидел молча.

— Эмилию Витале? — уточнил он, но Лука был уверен, что фигура и в

первый раз поняла, о ком идет речь.

— Я, Священник прочистил пересохшее горло.

— Да.

— Вы можете рассказать мне о ней?

— Ну..., священник прекрасно понимал, что Лука пришел поговорить с

ним не как с сыном Божьим, а как с королем Канзас — Сити.

— Что бы вы хотели узнать?

— Жива ли она еще? — спросил он, полагая, что тот хочет связать

концы с концами.

— Да. Несмотря на разделяющую их стену, было видно, что

священнику неудобно отвечать, но знание того, кто задает вопросы, заставляло его делать это честно.

— Она до сих пор ухаживает за детьми в первом же детском доме, куда

попала после произнесения обета.

Неужели его охватило облегчение?

— Значит... она монахиня?

— Да, — подтвердил священник, все больше нервничая.

— Могу я спросить, почему ты спрашиваешь меня об этом, Лука?

Удовлетворенная этой информацией, Лука наконец — то смог

отпустить прошлое.

— Это уже не имеет значения. Когда тень нервно дернулась, Лука

продолжил:

— Не волнуйтесь, отец, у меня нет намерения убивать монахиню.

С той стороны послышалась быстрая, тихая молитва. Затем в голосе

священника снова появилось спокойствие.

— Тогда, может быть, я могу еще чем — то помочь тебе, сын мой?

— Есть. Лука подошел, чтобы наконец попросить об одолжении.

— Не могли бы вы поженить меня и мою невесту?

В его словах прозвучало тепло, и отец ответил:

— Конечно. Твоя мать гордилась бы тобой, Лука. Церковь...

— Не здесь, отец, — вежливо остановила его Лука.

— У нас дома.