— Нет, мы не поженимся на Рождество. Выбери другую дату, Роза, — говорит он мне.

Это больше похоже на команду, его тон не оставляет места для споров. Что-то холодное скользит по моей спине.

— Ты только что сказал, что тебе все равно, какой день.

— Мы можем пожениться в любой другой день, кроме этого, принцесса.

Моя челюсть сжимается, и я чувствую, что начинаю злиться.

— Почему нет?

Когда он не отвечает, мои эмоции вспыхивают.

— Я не хочу спорить по этому поводу, Роза.

— Ну, очень жаль, — говорю я, тоже поднимаясь на ноги. Я натягиваю одну из его рубашек, брошенных на пол, и смотрю на него сверху вниз. — Ты не можешь что-то говорить и просто ожидать, что я подчинюсь, не задумываясь. Я не робот и не могу читать твои гребаные мысли! Скажи мне почему, Энцо. Сейчас.

Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но колеблется. Его губы сжимаются, и он отводит взгляд. Я усмехнулась.

— Невероятно, — бормочу я.

Я собираюсь накричать на него, может быть, назвать его засранцем, когда в дверь стучат. Его глаза ненадолго встречаются с моими, прежде чем он приближается к ней. Я сижу на кровати, моя грудь все еще напряжена. Я вижу только светлые волосы Джейсона, когда Энцо стоит в дверях.

— Что? — спрашивает Энцо, немного в его тоне.

— У нас проблема. Действительно большая. Минцетти. Они убили нескольких наших людей, сожгли один из наших складов в России. Там довольно напряженная ситуация.

Я не удивляюсь по тому, как напрягается Энцо. Я остаюсь на кровати. Минчетти — одна из мафиозных семей, но никто толком не знает, кто они. Джейсон говорит Энцо что-то еще, но его голос слишком тих, чтобы я могла понять, что именно. Несколько секунд спустя он отступает, и Энцо закрывает дверь. Он смотрит на меня с напряженными челюстями и глазами, полными едва сдерживаемой ярости.

— Детка, мне пора идти, — говорит он удивительно мягким голосом.

Я выгибаю бровь.

— Что случилось с Минцеттисами? Какие у тебя с ними отношения?

Его челюсть тикает.

— Они заключили со мной сделку, попросили стать партнером их семьи, а не твоей. Я отказался.

— Вместо этого они попросили тебя жениться на одной из их дочерей, — понимаю я.

— Что-то вроде того.

— И сейчас?

— Полагаю, они хотят отомстить. Детали неясны; все, что я знаю, это то, что они натворили кое-что, что мне нужно исправить.

— Ты собираешься на войну? — спрашиваю я, чувствуя, как сердце колотится в груди.

Он качает головой.

— Даже если бы я захотел, я бы не смог. У нас нет для этого ресурсов. И я никогда не начинаю бой, в котором не смогу победить.

— Роман бы тебе помог, — предлагаю я.

— Он бы мог. Но меня не интересует бой. Я не думаю, что Минчетти тоже. Они сделали все возможное, и я ожидаю, что теперь они снова уйдут в тень.

— Так куда ты едешь?

Он выдерживает мой взгляд и отвечает:

— В Россию.

Мое сердцебиение ускоряется. Братва, то есть русская мафия, и итальянская мафия не очень-то уживаются. Ближе всего они подошли к этому, когда русская женщина вышла замуж за итальянского дона, что привело к появлению Минчетти. Тем не менее, итальянцы, смело решившие поехать в Россию, как известно, возвращаются без голов.

— Не волнуйся, принцесса. Я не умру, — говорит Энцо с мягкой улыбкой. — Хотя, возможно, пройдет некоторое время, прежде чем я вернусь.

Он кладет руку на мою щеку, и я наклоняюсь к его прикосновению.

— Сколько?

— Я не знаю, недели может быть. Там нестабильная ситуация. Но мне нужно восстановить контроль.

— Хорошо. Делай все, что должен, — говорю я, возвращаясь мыслями к нашему спору.

Должно быть, он увидел это на моем лице, потому что вздыхает, садясь передо мной.

— Роза, я не хочу, чтобы последнее, что мы сделаем перед тем, как я уйду, — это ссора.

— Формально мы не спорили. Я просто предложила, а ты закрыл мне рот без уважительной причины.

— Мне очень жаль, — говорит он искренним тоном. — Я бы сделал для тебя все что угодно. Только не это.

Я принюхиваюсь и отвожу взгляд, но не раньше, чем замечаю, как тени мелькают в его глазах.

— У тебя есть важные дела, Энцо, — напоминаю я ему.

— Малыш…

— Я буду здесь, когда ты вернёшься, — говорю я, чтобы успокоить его.

Он кладет руку мне под подбородок, поднимая мою голову так, что я смотрю ему в глаза.

— Ты моя, — яростно говорит он.

— Я знаю, — говорю я со вздохом.

Когда он захватывает мои губы своими, я позволяю ему это сделать. Я позволяю себе чувствовать все, даже душевную боль. Это слишком много. Я всегда чувствую слишком много, когда дело касается него. Ненавижу то, что тридцать минут назад мы были так счастливы, а теперь всего этого нет.