— Вы двое снова смотрите телевизор. Я поеду за Розой, — говорю я им. Я оборачиваюсь, затем останавливаюсь, что-то понимая. — Где ваша мать?

Близнецы переглянулись, что-то мелькнуло в их глазах, прежде чем они снова посмотрели на меня. Их выражения виноваты.

— Она ушла, — отвечает Мария.

Моя челюсть сжимается.

— Когда она ушла?

Никто не должен иметь возможность покинуть этот дом без моего ведома.

— Три дня назад. Она сказала, что собирается в путешествие, — нервно отвечает она. — Сказала нам не говорить. Иса сказала, что нам тоже не следует говорить.

Дениз тайно выходит из дома крайне тревожно по множеству причин. Думаю, она чувствует себя лучше. Я никогда не нравился этой женщине, а значит, она могла что-то замышлять. Моя рука скользит по челюсти.

— Не волнуйтесь. Я ничего ей не сделаю, — говорю я близнецам, чтобы облегчить беспокойство в их глазах.

— Ты обещаешь? — дрожащим голосом спрашивает Мэтью.

Я киваю один раз. Они слегка улыбаются мне, прежде чем вернуться в гостиную. Мне нужно всего лишь мгновение, чтобы переодеться во что-нибудь другое, прежде чем я возвращаюсь в машину и еду к Де Луки. Мне разрешен вход через ворота, хотя, как только я выхожу в вестибюль, меня ждет Роман. В руке стакан с какой-то жидкостью.

Когда я приближаюсь, бровь приподнимается.

— Ну, если это не человек, который осмелился приехать в Россию и выжил, — говорит он, опрокидывая бокал в знак признательности.

Несмотря на себя, я улыбаюсь.

— Не все трусы, Роман.

— Эх, — он пожимает плечами, видимо, не обидевшись на оскорбление. — Единственная причина, по которой ты выжил, заключается в том, что в прошлом у твоей семьи не было такого количества стычек с русскими. Если бы я ступил на их территорию, меня бы застрелили за считанные секунды. Вот почему мы не смешиваемся. Не стоит рисковать, — говорит он, качая головой.

— Могу себе представить, — говорю я сухо. — Где моя жена?

Выражение лица Романа становится забавным от моего тона.

— Забавно, что ты ее так называешь, хотя ты еще даже не женат.

— Мы женаты во всех смыслах, — отвечаю я.

Я знаю это в своем сердце. Мы с Розой, возможно, еще не пошли под венец, но она моя. Она пообещала.

— Это интересно. Только один вопрос: ты что-нибудь с ней сделал, когда уезжал?

Темно-синие глаза скользят по моему лицу.

— Потому что моя сестра талантливая художница, но я волнуюсь, когда она проводит так много времени взаперти в своей комнате. Что ты сделал, Руссо?

— Я дам тебе знать, когда буду готов начать говорить с тобой о личных делах между мной и ней.

Его глаза темнеют. Я помню, что он все еще ее брат, и скоро мы станем семьей, поэтому я успокаиваюсь.

— У нас все в порядке, — говорю я, надеясь, что это не ложь. — Просто пара вопросов, над которыми нужно разобраться. Ты знаешь, как оно бывает.

Я вижу по его глазам, что он понимает.

— Ладно, — смягчается Роман. — Просто будь осторожен с ней. Она моя единственная сестра, Энцо.

— Я знаю.

— Она наверху, в своей студии. Третья дверь справа, — говорит он мне, жестикулируя рукой. — О, и вас двоих ждут на нашем ужине в честь Дня Благодарения через пару недель. Я считаю, что поздравления уместны, поскольку вскоре последует ваша свадьба.

Я стискиваю зубы и киваю, слишком сосредоточенный на том, чтобы достучаться до Розы, чтобы думать о том, что он имеет в виду.

Когда я стучу в дверь, ответа нет. Постучав еще раз, я вхожу, и при виде Розы у меня перехватывает дыхание. Она на своем рабочем месте, сидит, обхватив руками глину и лепит. На ее лице мягкая, безмятежная улыбка. На ней наушники-вкладыши, поэтому она не сразу реагирует на мое присутствие.

Мне следует отнести в комнату различные произведения искусства, те, которые находятся в незавершенном состоянии, те, которые она закончила. Но я смотрю только на нее. Я продолжаю изучать ее несколько секунд и прихожу к двум выводам. Во-первых, она самая красивая здесь, в своей стихии. Она похожа на богиню.

Второе, что я понимаю, это то, что я люблю ее. Я люблю ее, и мир не рушится. Вокруг меня ничего не рушится. Все совершенно спокойно, а мое сердце бьется от осознания. Глаза Розы наконец поднимаются, голубые глаза пристально смотрят на меня. Они расширяются от удивления, а затем так же быстро сужаются.

Ее движения медленны, когда она достает наушники и поднимается на ноги. Она идет ко мне.

— Ты мог бы сказать мне, что вернешься, — выдыхает она с слегка нерешительным выражением лица.

Мне нужно прикоснуться к ней больше, чем воздух.

— Ты собираешься меня обнять или нет, детка?

— Я бы хотела, но я очень грязная, — говорит она, указывая на фартук, закрывающий ее платье и руки.

— Мне все равно, принцесса.

Выражение ее лица смягчается, и она вздыхает. На следующем вздохе она бросается в мои объятия. Я прижимаю ее к себе и удивляюсь, когда по моей руке проходит легкая дрожь. Волосы ее прижимаются, когда я прижимаю ее еще ближе.