По привычке, которая за последнее время приобрела такой же необходимый характер как силовая разминка и чистка зубов по утрам, я присматривался к аурам пассажиров. Начал ещё на трапе, в салоне продолжил. Поначалу всё казалось нормальным — тревожные тёмно-фиолетовые оттенки и разводы, возникающие тут и там легко объяснялись естественными опасениями перед полётом. Обычное дело. Но затем я обратил внимание на ауру пассажира, усевшегося перед нами в тринадцатом ряду. Поначалу светло-красная и даже местами розовая, с каждой минутой она темнела, и через несколько минут после взлёта в ней появились грязно-бурые пятна, пронизанные почти чёрными шевелящимися прожилками, напоминающими щупальца.

Очень нехороший признак.

Очень.

Этот человек не боялся полёта. Он был психически болен.

Болен, напряжён донельзя и одержим какой-то навязчивой мыслью. Даже не притрагиваясь к нему я видел, что его сердце колотится со скоростью, минимум, сто тридцать ударов в минуту.

Ту-104 стремительно набирал высоту.

Текли минуты.

Улучшений в ауре пассажира (мужчина далеко за сорок, с одутловатым лицом, одетый в плотно застёгнутый плащ и дешёвым чёрным портфелем в руках — таким я увидел его на трапе самолёта и теперь, когда он сидел ко мне спиной, восстановил облик в памяти) не наступало.

Наоборот, всё становилось только хуже.

На девятой минуте пассажир вызвал стюардессу.

— Скажите, девушка, я могу пересесть в первый салон? — спросил он негромко, но даже за гулом двигателей я расслышал каждое слово. Характерное «г» выдавало в нём южанина или уроженца Украины.

Стюардесса не ответила сразу, видимо, обдумывая просьбу.

— В виде исключения, — добавил мужчина. Голос у него был глуховатый, ровный. — Понимаете, я когда-то в шахте работал и с тех пор… В общем, мне бы простора чуть побольше.

— Понимаю, — дежурно улыбнулась стюардесса. — Хорошо, идёмте, я вас провожу.

Пассажир отстегнул ремень безопасности и пошёл за ней в первый салон. Портфель, конечно, прихватил с собой.

Что-то здесь было не то. Очень сильно не то.

Я посмотрел на его пальцы. Они аж побелели, сжимая ручку портфеля. Уже подходя к проходу в первый салон, пассажир поднял портфель к груди. По движению его левой руки я понял, что он собирается открыть портфель и что-то оттуда достать.

«Тревога!» — вспыхнуло в моём мозгу.

Я вошёл в орно, отстегнул ремень безопасности и скользнул вперёд, сжимая время и сокращая расстояние.

Левой рукой взял горло пассажира в захват. Твёрдым как сталь пальцем правой ткнул ему в спину, в почку, — так, чтобы почувствовал и отчётливо произнёс прямо над ухом:

— Комитет госбезопасности! Дёрнешься — буду стрелять. Брось портфель. Ну?!

Нажим пальца усилился.

Портфель со стуком упал на пол.

— Я не… — начал было пассажир.

— Молчать. Стой, не шевелись. Девушка, не трогайте портфель и позовите командира корабля, — это уже стюардессе.

Обернулся. Ко мне спешила моя охрана.

Ох, рано встаёт охрана, не совсем к месту вспомнил я забавную песню из мультика [1]

— Что случилось, Сергей Петрович? — проскрипел сзади Борис.

— Ну-ка, ребята, возьмите его и обыщите, — сказал я. — Бить не надо. Пока.

Охранники протиснулись мимо меня и взяли мужчину в жёсткий захват, вытащив на относительно свободное пространство перед кухней. Тот не сопротивлялся и помалкивал. Только дышал часто и прерывисто.

Я поднял портфель, который был уже открыт, заглянул внутрь. Прямо сверху, на свёрнутом трикотажном спортивном костюме лежал отрезок стальной трубы диаметром сантиметров десять и длиной сантиметров двадцать с лишним. Отрезок был закупорен с обеих концов, на ближнем ко мне виднелась кнопка. Рядом белел почтовый конверт.

Не трогая трубу, я поставил портфель на ближайшее пассажирской кресло и достал конверт.

Впереди Борис крепко держал пассажира, пока Антон сноровисто его обыскивал.

— Оружия нет, — доложил Антон и раскрыл паспорт, который уже оказался в его руке.

— Бидюк Иван Евгеньевич, — прочитал он. — Тысяча девятьсот двадцать шестого года рождения. Село Перерослое Плужнянского района Хмельницкой области… [2]

— Это незаконно, вы не имеете права, — начал мужчина. Его маленькие глаза бегали из стороны в сторону.

— Имеем, имеем, — сказал я. — Стойте и помалкивайте, гражданин Бидюк. Не то придётся вас связать и заткнуть рот кляпом. Вам понятно?

Бидюк опустил глаза и кивнул. По его лбу проступили капли пота.

Открылась дверь в кабину пилотов, оттуда вышел человек в лётной форме. За ним — стюардесса.

— Я — командир корабля Вячеслав Янченко, — произнёс он. — Что здесь происходит?

— Сергей Ермолов, — представился я. — Комитет госбезопасности. Думаю, мы взяли террориста, товарищ командир. Примите меры, чтобы другие пассажиры сюда не заглядывали, нам паника на борту ни к чему.