Замечания Кейнса удивительно точны, в том числе и его слова о «голосе с неба», который западные политики нередко якобы слышат (история знает немало признаний, например, президентов США, о том, как с ними напрямую общается сам Господь). Находится ли у власти демократ или республиканец, окружают ли его советники из Гарвардского или Йельского университета, так или иначе, геополитическое мировоззрение людей, правящих Америкой, определяют спорные и противоречивые идеи «академических писак», часто творивших с корыстным умыслом или выполнявших определенный политический заказ. Именно поэтому начать изучение роли США в современном мире следует с краткого анализа этих идей и концепций.

В современном мире термин «геополитика» вошел не только в научный оборот, но и в повседневный лексикон политиков, государственных деятелей, журналистов и даже обывателей. Мы говорим о геополитической стратегии государства, современной геополитической обстановке, геополитических интересах. При этом зачастую отсутствует четкое понимание того, что именно представляет собой геополитика и какой комплекс идей стоит за этим понятием. Как следствие, отсутствует и ясное понимание того, какие цели преследуют творцы «новой геополитической картины мира», в первую очередь Соединенные Штаты. Таким образом, оценка современной ситуации невозможна без понимания того, что же на самом деле представляет собой геополитика и какие теории образуют ее фундамент.

Геополитика — это область мысли, возникшая на пересечении политической теории, географии, истории, демографии, социологии, военных и других научных и околонаучных дисциплин более ста лет назад. Исследуя политический потенциал территориально-пространственных характеристик государства, геополитика призвана раскрывать его возможности и мотивы действий на международной арене.

Общей чертой всех геополитических учений являются попытки установить связь между географией и возможностями государств на мировой арене. Понимание и различные трактовки подобной взаимосвязи характерны для геополитики как столетие назад, так и в наши дни. Это иллюстрируют рассуждения директора центра «Стратфор», известного как «неформальное ЦРУ», Джорджа Фридмана. В своем докладе «Методология геополитики» он пишет: «Важно лишь одно: нации и их сообщества действуют на основании страха в гораздо большей степени, нежели из любви или зависти. Страх перед лицом грядущей катастрофы определяет внешнюю политику кочевых племен и современных национальных государств. Этот страх, в свою очередь, обусловлен фактором местоположения. География задает возможности, в равной степени определяя также слабости и уязвимости. Страх зависимости и уничтожения движет народами — и страх этот укоренен в местоположении» [7] .

Впервые термин «геополитика» был применен и развит шведским ученым Рудольфом Челленом (1864–1922) в капитальном труде «Государство как форма жизни», вышедшем в 1916 г. В его книге геополитика определялась в качестве «науки о государстве как географическом организме, воплощенном в пространстве» [8] . В то же время первые геополитические учения зародились в последней четверти XIX в., еще до того как появился сам термин. Произошло это примерно одновременно в Германии, Англии и США. Соответственно, сформировались две школы геополитической мысли — германская и англосаксонская. Их условно называют континентальной и морской. По сути, всю геополитическую мысль можно, хотя и очень упрощенно, представить с позиций борьбы или, напротив, синтеза этих двух интеллектуальных течений. Противостояние морских и континентальных держав рассматривается как наиболее фундаментальный закон геополитики.

Зарождение геополитики неслучайно связано с Германией второй половины XIX в. В этот период начинается процесс объединения нескольких десятков раздробленных германских государств в единую империю под эгидой Пруссии [9] . Среди идей, которые внушались немцам, главенствовал тезис об исторической несправедливости в отношении Германии, искусственно раздробленной и зажатой среди враждебных государств, препятствовавших ее развитию. Воинственный реваншизм, соединенный с методичной пропагандой, стал катализатором зарождения геополитической мысли. Эти два начала во многом подпитывают и современную геополитику.

В этих условиях возникла необходимость в теоретическом обосновании проводимой Германией агрессивной политики. В конечном итоге доктрины, формировавшиеся на этой почве, привели к развитию концепции «жизненного пространства» (Lebensraum) Карла Хаусхофера (1869–1946), которая, в свою очередь, послужила одной из идеологических основ гитлеровского экспансионизма («нацист номер два» Рудольф Гесс был учеником Хаусхофера).

У американцев в конце XIX века тоже появился свой вариант доктрины жизненного пространства. Пожалуй, ни одно государство мира в ту эпоху не претерпело такого стремительного территориального расширения, как Соединенные Штаты. Приобретение у наполеоновской Франции огромных территорий от Мексиканского залива до канадской границы в рамках Луизианской покупки 1803 года, присоединение Флориды и других испанских земель в 1819 г., включение в свой состав Техаса, Калифорнии и отторжение от Мексики более половины ее площади после Американо-мексиканской войны 1845 года — вот лишь неполный список действий Вашингтона, которые позволили зажатым на восточном побережье бывшим британским колониям за полвека разрастись до берегов Тихого океана [10] .

Тогда в умах американского общества начали зарождаться далеко идущие идеи экспансионизма и гегемонизма, выходящие за пределы «скромных» задач завоевания североамериканских земель. Уже на рубеже XIX–XX вв. в США сложилась идеология, которая удивительным образом перекликается с проникнутыми великодержавным шовинизмом и расизмом идеями германской геополитики, позднее вдохновившими нацистов. Интересно, что исследователи такую связь подметили довольно давно. Как указывал Дж. Пратт в своей работе «Экспансионисты 1890-х годов» [11] , вышедшей в 1936 г., многие идеи американского экспансионизма в дальнейшем были положены в основу идеологии нацистской Германии.

В 1900 г. в книге «Экономическое господство Америки» американский историк Б. Адамс выступил с пропагандой англосаксонского доминирования и призывами превратить Тихий океан во внутреннее американское море [12] . Группа историков при университете Дж. Хопкинса во главе с Адамсом стала обосновывать «исключительность» американского народа, провозглашая «право» и «обязанность» Соединенных Штатов распространять свою политическую систему во всем мире. С верой в «избранный народ» и предназначенную ему власть над миром они принялись вырабатывать идеологические установки грядущего мирового американского экспансионизма. Их современник, историк Дж. Берджес в своей книге «Политическая наука и сравнительное конституционное право», вышедшей в 1890 г., писал, что англосаксы имеют неоспоримое расовое превосходство над другими народами [13] . Поэтому перед США стоит задача распространить свою политическую систему на весь мир. Другие страны «следует заставить подчиниться, применив, если потребуется, любые средства». Этим авторам вторит Ч. Конант в своей работе «Экономические основы “империализма”»: «Создастся впечатление, что сегодня Соединенные Штаты вступают на путь, предназначенный им как отпрыскам англосаксонской расы, но еще не пройденный ими, поскольку у них было пока много дел дома… Неукротимое стремление к экспансии, которое заставляет растущее дерево преодолевать любые преграды, которое руководило готами, вандалами и, наконец, нашими саксонскими предками в последовательных и жестоких войнах, проносившихся над приходившими в упадок римскими провинциями, как будто вновь ожило и ищет новые возможности для приложения американского капитала и американской предприимчивости» [14] .