— Кто-то продавал сервиз? — уточнил я.

Когда мы остановились возле окна, треп прекратился, доносились шепотки и хихиканье, я то и дело ловил на себе недобрые взгляды. А может, просто казалось, потому что мы ждали подвох в любой момент. Но прямых атак и подколок не было, мы с Рамилем показали, на что способны, и получать в глаз никто не спешил.

Вскоре наши недоброжелатели начали тихонько хрюкать и повизгивать, но смолкли, когда пришел Кабанов. Разговоры закончились, воцарилась мертвая тишина, которую нарушил Барик:

— Санек, здорово. Мы тут… — шу-шу-шу, — Чуме в больницу, — шу-шу-шу, — наторговал… есть?

Что ответил Кабанов, мы не расслышали, его голос был тихим, как шелест бумаги. Наши все навострили уши. Барик воскликнул:

— Ты не охренел? За две тысячи продал! Тебе шо, на кореша жалко?

Последовал неразборчивый ответ Кабанова.

— Шо ты свистишь? Есть вам что жрать! У вас там золота вагон.

— Слышь, а штаны продашь? — спросил Заславский. — Как раз мне подойдут.

— Попуститесь, парни, — вписался за Кабанова Райко. — Вы тупые? Если нет бабла, значит нет.

Похоже, Кабанов был замечен продающим валюту Советского Союза — фарфоровый сервиз, сейчас нафиг никому не нужный. Барик, который к Чуме в больницу на выходных не наведывался, не знал, что расходы покрыты, и все еще собирал ему на лечение, пытаясь выбить из некогда богатого Санька хоть что-то.

Мрачная Гаечка шепнула:

— Пойду послушаю, что там девки.

Я проследил за подругой взглядом. С ней никто не поздоровался. Даже Желткова демонстративно отвернулась. Девчонки делали вид, что Гаечки просто нет, только соседка по парте, Аня Ниженко, что-то сказала, и Гаечка вернулась еще более мрачная, процедила:

— Вот сучки! Морду воротят, даже Лихолетова. Ну, мисс сисян, придет война, попросишь кусок хлеба!

Хотелось утешить ее, что это мелочи, но я сдержался, потому что конкретно для нее — нет, не мелочи. У нее эта тема болит, и сколько ни говори ей, что кто-то в четырнадцать лет неизлечимо болен, у кого-то родителей убило при обстреле, кто-то лишился руки — это не поможет, только еще больше расстроит или разозлит, и потом она придет со свой болью к кому-то другому.

Гаечку всеобщее порицание задевало больше, чем кого бы то ни было, она старалась скрыть, что расстроена, но не владела эмоциями. Прятала неуверенность и обиду за злостью, но получалось не очень.

Когда географичка, Карина Георгиевна Сванидзе, с журналом под мышкой подошла к двери, приготовив ключ, Заславский и Памфилов бросились ей помогать.

Карине тридцать семь, но выглядит она на двадцать пять: маленькая, фигуристая, с осиной талией и кукольно-анимешным личиком, кожей белой, как сметана. Секс-символ нашей школы и тайная любовь многих парней, а ее муж — успешный бизнесмен и объект всеобщей ненависти.

Мы расселись по местам, и начался первый в этом году урок географии. Вела Карина так себе — была слегка косноязычной, зато отлично вдохновляла парней на подвиги. Вон, как Заславский глаза выкатил, а Барик и вовсе из штанов выпрыгивает, чтобы привлечь к себе внимание. Пожалуй, география — единственный предмет, который он учит не из-под палки.

Второй была алгебра, необъятнозадая Инночка вызвала к доске Илью, он решил задачу, быстренько отстрелялся, получив заслуженную «пятерку».

На третьем уроке, литературе, мы разбирали Чехова. Первый вопрос — биография Антона Павловича. Подняли руку я, Гаечка, Баранова, Илья, Памфилов, новенькие девчонки и Заячковская. Все хотели успеть получить «пятерку», ведь тема легкая, читать много не надо!

Джусь улыбнулась и сказала:

— Спасибо, ребята, вижу, что вы подготовились. Но мне хотелось бы услышать… — Она ткнула пальцем в журнал — все замерли, воцарилась мертвенная тишина, будто Циклоп в пещере выбирал, кого из Аргонавтов съесть. — Минаева.

Позади меня громыхнул стул — поднялся Димон и монотонно, как по писаному, принялся излагать факты биографии писателя. Димона потряхивало, он боялся чужого внимания и, если его сбить с мысли, терялся и начинал блеять. Тем более, мы слышали про Джусь много кровавых историй, но еще не знали, чего от нее ожидать и как она ведет урок.

Димон так нудно рассказывал, что в классе начался галдеж, а Тамара Кировна с трудом сдержала зевок. Когда Минаев закончил, она обратилась к классу:

— Минаев ответил на пять, изложив основные факты. Теперь — перекрестный опрос, отвечающий должен защитить свою «пятерку», ответив на три дополнительных вопроса. Почти как зрители против знатоков. Если Минаев не сможет ответить, он получает четыре, а пятерка переходит к тому, кто этот вопрос задал. Итак, вопросы?

Мне подумалось, что задумка неплохая, но практика порочная, не способствующая дружбе учеников, когда смысл — утопить соседа. Ну прям любимый конек Баранессы! И нарываться не надо, все легально.

Практически все наши враги, занявшие активную позицию, даже Плям, подняли руки, желая побольнее пнуть Димона за то, что поддержал меня.

— Яна, — учительница указала на Баранову. — Слушаем тебя.

Свою симпатию Джусь проявляла, называя любимчиков по именам, а остальных — по фамилиям.