— Это как? — повторила вопрос трактирщица.

— Простое заклинание. С его помощью мы защитимся от костяных копий и черепов. Самые опасные гоблины из шаманов, разведчики и воины не несут большой угрозы.

— Так как? Как ты сделаешь заклинание?

Брассика опешила.

— Ты же испытывала в бою?

Атропа, после затянувшегося замешательства девушки, попросила показать заклинание. Юную магиню пробрало гневом от насмешки.

— Нет, касатка, это дело для взрослых. Вот подрастешь, научишься премудростям, тогда может и пойдешь геройствовать. Как тебе могли поручить смертельное поручение? Тут мужики-богатыри нужны, а не школяры.

— Не ваше дело, зачем мне поручили. Я готова заплатить за ночлег меня и моих спутников.

— Спасибо, не надо, — отмахнулась тавернщица. — Вы помогли мне сегодня. Поднимись по лестнице, комнаты готовы.

— Благодарю, — Брассика, явно обиженная, встала из-за стола и отправилась в комнату. — Спокойной ночи всем.

Маркус и Рудольф остались с тавернщицей. Наступила тишина. Мика зажигал новые свечи, а Люба играла в куклу. Огонь в каменном очаге горел хорошо, крепко; угли, красные и желтые, мигали и грели воздух. Маркус, съев весь сыр на столе, принялся поедать моченые яблоки. Атропа прервала молчание:

— Сколько ей?

— Четырнадцать, — тут же ответил Маркус.

— Мне кажется, ей шестнадцать, — заметил священник.

Атропа засмеялась.

— Вы, бродяжий народ, очень странный. Повелись на какую-то девчонку со звонкой монетой, записались на смертный бой, гуляете по Брильянтовому лесу… Хоть платит много?

Маркус показал дважды растопыренными пальцами сумму.

— Всего-то?

Мечник пожал плечами.

— Словно нам есть что терять, маман, — ответил он.

— Не ради денег мы, не сребролюбием занимаемся, — сказал священник.

— Ради чего же?

— Я соскучился по дому, честно. Жил я в Выше, жил да не тужил, пока не напали бандиты. Всё бы ничего, разобрались мы при помощи одного известного героя из Эйны, но через год на нас напали гоблины. Так и не стало моего дома. Сгорел в пожаре.

— Так построй себе новый, — парировала Атропа.

— Ну, женщина, легко говорить. Я в детстве по Вышу голубей гонял. Почему мне нужно отказываться от родной земли?

— Ради семьи, наверное?

— Но вы, Атропа, не продали таверну мужа, — заметил священник.

— Да, сердцу тяжко отказываться.

Священник довольно улыбнулся.

— Но это другое, — Атропа возмутилась.

— Почему?

— Это не наша родина. Мы жили в глуши Брильянтового леса, а переселились от того, что на мой народ нападали гоблины. И язык пришлось выучить. А вы, похоже, авантюристами заделались. Живете прошлым, настоящего не видите. Вот и решили найти смерть. Неправильно это.

— Вот заноза этот гоблинский народ, да? — Маркус бросил огрызок в тарелку.

— Позволь спросить, Атропа, а кто вы? — спросил удивленный священник. — Знаю, что в глуши Брильянтового леса живет один народ… Кажется, что ваш народ древнее, чем наш.

— А вы ещё не поняли? — рука трактирщицы сдвинула прядь рыжих волос в сторону, показав острое ухо.

— Невероятно. Но как же вы тут живете?

— Да никак, живем и всё. Крутимся, но не показываемся лишний раз. Свыклись, наверное, — ответила Атропа.

Помолчали. Дети отправились спать. Маркус подкинул ещё одно полено в очаг. В душе он соглашался с трактирщицей: «Записались от отчаяния, потому что так дальше жить нельзя». Гоблины слабые и глупые, они становятся опасными только тогда, когда среди племен возникает фигура вождя. Если вождя не станет, гоблины покинут эти земли, разбредутся в страхе по пещерам. Тогда вернется мир на землю; его славный город Выш восстановит былое величие, а стыд, нанесенный его падением, исчезнет.

— Пошли с нами, — сказал он Атропе.

— С чего бы вдруг?

— Он прав, — поддержал священник. — Наверное, это судьба, что мы повстречались в этом лесу, полном несчастья и зла.

— Да с чего бы вдруг? — повторила тавернщица.

— Мы должны попробовать. Втроем не справимся, девчонка слабая. Но вчетвером сможем. Осилим, я уверен.

— Так разве я похожа на воина? — удивилась Атропа.

Маркус угукнул.

— Не каждый способен бесстрашно драться с шайкой гоблинов!

Атропа уставилась на мужчин. Маркус словно заигрывал, в нём пробудился азарт, который возникает от чувства скорого путешествия; Рудольф-священник, сидевший напротив трактирщицы, испытывающее всматривался в неё, будто ища что-то. Его взгляд на фоне свечей и огня очага прояснился, он стал бодрее и на лице появилась толика улыбки. И Маркус, и Рудольф понимали, что вчетвером попытаться одолеть королеву-гоблиншу можно, да ещё с крепкой, воинствующей трактирщицей.

Сердце Атропы волновалось. Её ум потянуло к старым местам, и хотение глазком взглянуть на родную глушь Брильянтового леса, где человеческая нога ступала только по известным тропкам, становилось невыносимым: А может, правда согласиться? Тогда и к трактиру не пристанут, и народа добавится, того гляди, отправлю Мику и Любу обратно в зелёную чащу… Но кому оставить хозяйство? Кто останется с детьми? И что делать, если сама не выживешь?»