– Вот, познакомьтесь, это маэстро Мориа, - представил гостя Ник.
– Тебе с ними работать, - и уже обращаясь к гостям, слегка поклонился.
– За сим, я вас покину, много дел, знаете ли.

Марья посмотрела вслед слинявшему «начальству», но от комментариев по внутренней связи воздержалась. Повернулась к музыкантам и столкнулась взглядом, с высоким лысоватым мужчиной, одетым с претензией на элегантность. Взгляд был холоден, а в чувствах преобладало раздражение, брезгливость и какая-то обреченность, что очень удивило Марью.

– Нам еще ни разу не доводилось выступать в бродячем цирке, - мистер Мориа, был оскорбительно вежлив.
– И поэтому не знаем порядков в этом балагане...

– Допустим, выступать вы будете в здании городского театра, - так же холодно поправила его Марья. Повернулась и, не приглашая никого следовать за собой, пошла к черному входу.
– И господин мэр лично, а также жители этого славного города будут счастливы узнать, что их красивый и современный театр, считают балаганом, - за спиной у Марьи возмущенно засопели, но промолчали. Коридор закончился небольшим холлом с диванами и столиком в углу. Марья остановилась, и резко обернувшись к спутникам, закончила:

– Вы приняли предложение господина мэра, а так же щедрую оплату вашего труда? Так извольте не изощряться в оскорблениях, а работать!

– Можно подумать вы фигля... артисты работаете бесплатно!
– съязвил мистер Мориа, победно вздернув подбородок, его усы воинственно встопорщились.

– Как это ни странно, с вашей точки зрения, - усмехнулась женщина.
– Все заработанные средства, за вычетом, стоимости аренды зала, пойдут на благотворительность, - она обвела музыкантов взглядом, понаблюдала, как они растерянно переглядываются, пожимают плечами, кивают, и уточнила.
– Итак, господа, мы работаем, или расходимся? Время не деньги, его не заработаешь, а сейчас его нет. От слова совсем!

– А в чем собственно проблема?
– уже по-деловому поинтересовался руководитель и хозяин оркестра.

Марья сжато рассказала о дне рождения, замысле представления, о том, сколько надо успеть сделать и почему ей понадобился струнный оркестр.

– Но господин мэр нам ничего не объяснил!
– воскликнул маэстро.
– Такое представление это же совсем другое дело! Так что требуется от нас?

– Когда-то давно, когда я была молодой и стройной, - сбоку послышался смешок.
– Мне ставили эмм… скажем, танец под пьесу Вивальди, из «Времен года».

– Под какую из четырех?

– «Зима» - от холода бегут и топают ногами. Еще ее называют «Шторм». Для моей злой волшебницы, по-моему, самое подходящее.

– Весьма, - согласился музыкант.
– Однако мы редко ее играем, в маленьких салонах, она звучит, слишком сильно.

– А в театральном зале самое то, но мне нужно вспомнить танец, а без музыки это сложно.

В это момент, они вышли из-за кулис на сцену и остановились. Там три девушки в пестрых юбках, вяло трепыхаясь, пытались изобразить зажигательную цыганочку. Чуть поодаль на скамейке сидела Зара и держалась за повязанную платком голову. Увидев Марью, она оживилась, а девочки окончательно остановились и раззевались.

– Миссис Ротрок!
– учитывая присутствие чужаков, Зара обратилась официально.
– Это страсти какие-то, они же как снулая рыба! Такое на арену выпускать, себя не уважать.

– Девочки, в чем дело? Почему вы такие сонные, мы же спать ушли вместе?

– Ой, тетя, - отмахнулась Эни.
– Мы до утра текст писали, так хорошо шло....

– И его дедушка согласился читать, - порадовала всех Стаси.

– О! Раз такое дело, отпусти ты их Зара, пусть поспят.

– Да ладно, какой это танец, ну никакого ж драйва!
– махнула рукой цыганка и ушла со сцены. Эни, захихикав, не обратила внимания на осуждающий взгляд «тети».

Словечки из лексикона ходоков, активно заползали в речь старых циркачей. Музыканты устроились в уголке сцены и стали настраивать инструменты. Марья скинула халат, надела тапочки для выступления и принялась разогревать мышцы, автоматически проделывая комплекс упражнений. Смотрящие как женщина тянется, складывается и выкручивает суставы, музыканты ежились, но на них не обращали внимания. Марья пыталась вспомнить выученное много лет назад, но получалось плоховато. Да она тренировалась постоянно, это требовалось и по работе, да и для себя лично, но все же совсем по другой программе. Сейчас же надеялась, что музыка заставить тело сработать на автопилоте, главное отпустить сознание в свободный полет. В общем, так и получилось, правда, только на четвертом прогоне. Музыканты не жаловались, только смотрели, все с большим удивлением. Потом уже, сидя за чаем и плюшками, пожилой виолончелист обратился к Марье.

– Простите, что я вмешиваюсь, - сказал он без тени надменности.
– Но, по-моему, вы не правы насчет цвета костюма.

– А что не так?
– удивилась Марья.

– Черный это цвет злодейства, так во всех сказках пишут, - поддержал ее Оле, сидящий рядом.

– Да, но зло умеет рядиться и в светлые одежды, - поддержал товарища мистер Мориа.

– А в этом, что-то есть, - Марья отодвинула кружку и встала.
– Я к портному, менять заказ и кинулась чуть не бегом в свой фургон переодеваться. Остановилась на лесенке, обернулась и поблагодарила музыкантов.