А потом она ссыпала в ванну какой-то порошок. Моя нижняя чакра успела сжаться в точку, предчувствуя, что сейчас будет больно… Точнее нет, даже не успела.

Я уж и забыл, что такое просто отключиться безо всяких магических практик. А ещё я забыл, что тело у Креоны тоже особой северной красоты.

Я открыл глаза…

И впервые за долгое время почувствовал страх. Самый настоящий, животный страх, когда каждая клеточка организма сжимается от беспомощности перед неизвестностью.

Смердящий свет! Я умер?!

Несколько секунд прошло в тишине, пока я разглядывал белый потолок, по которому шла красивая лепная балка. В центре комнаты висела кованая гирлянда, которую умелец-кузнец украсил резными листьями и цветами — кстати, судя по мерцанию магии внутри бутонов, именно эти цветы ночью и горят, даруя свет.

А сейчас был день… На это намекал лучик света, бьющий из щели между штор мне в глаза.

Точнее, сейчас утро.

На моём правом плече кто-то сонно заворочался, и краем зрения я увидел чёрные как смоль волосы. Бездна?! Она всё-таки забрала мою часть души?!

За окном, занавешенным роскошными шторами морского цвета, зашелестело какое-то дерево, и луч запестрил тенями листьев… Шторы чуть надулись, ветер взъерошил и мои волосы, и растрёпанные локоны черноволосой.

Как символично. Моя спина наконец чувствовала чистую простынь, затылок ощущал мягчайшую перьевую подушку, а ноги ощущали тяжесть одеяла…

— М-м-м, — сонно промурчала чернявая голова на моём плече, потом отвернулась и зарылась в другую подушку.

Я немного ошеломлённо посмотрел на голую девичью спину. Прелестные округлости прятались под одеялом, но я всё же, приподняв голову, чуть приоткрыл сокровище.

Ну да, прелестные… И да, она полностью обнажённая, эта черноволосая. Но ауру смерти, которую несёт с собой повелительница Тьмы, великая Бездна, я не ощущал.

Только красоту, тепло и бархатистость кожи, подсвеченной шаловливым солнцем… Чуть проступали рёбра, когда плечи девушки мерно вздымались и опускались, словно морская волна.

Малуш, да ты поэт! И богиня Мавша, кстати, была чуть посправнее этой худышки, которая на моём фоне казалась совсем уж миниатюрной.

Я, кстати, тоже голый. Но на любовные утехи моё тело, скорее всего, ещё не способно. И, кажется, эта девушка просто владеет целительной магией, другой причины лежать со мной в постели я пока не видел.

Прищурившись, я рассматривал покрывающие всё моё тело свежие шрамы — от самой груди розовой, едва не кровящейся паутиной они исчезали в зарослях в низу живота… ага, достоинство цело, а это главное… Затем шрамы оплетали бёдра, исчезая на волосатых ногах в тени под одеялом.

Я посмотрел на свои руки, зацепил краем глаза плечи. Шрамы были везде, до того страшные, что некоторые подтянуты ниткой. Словно меня сшили из кусков…

Тут же всплыло из тумана забвения лицо Креоны, которая чем-то отхаживала меня в храме жены… Креона была обнажённой, и память выталкивала в мысли ещё некоторые пикантные образы, но горящие ледяным синим пламенем глаза отпечатались особенно чётко.

Тут меня осенило… В храме жены?! Какой ещё… Ах, ну да.

Однозначно, три души в одном теле — перебор. Я медленно выдохнул, стараясь вернуть мысли в нормальное русло. Если я так думаю, значит, это действительно был храм Моркаты… И Хморок, будь он неладен, во мне это точно знал.

Другой вопрос — зачем меня туда притащили? Преступников, раненых при попытке убийства, не таскают в храмы для восстановления. А может, Креона, рискуя собственной жизнью, выкрала меня? Может, ей помогал Виол?

Моё внимание привлекли красноватые блики за плечом девушки. Рядом с кроватью на резной деревянной тумбе стоял хрустальный фужер, искрящийся от утренних лучей, и наполненный напитком, от которого явно тянуло благородной кислятинкой.

Наконец первое оцепенение стало сходить на нет, и я снова положил голову на подушку. Теперь мысли в голове стали выстраиваться в понятную картину.

Всеволод… то есть, Малуш… Просто оставь панику и суету, принимай бытие, какое оно есть.

А что у нас сейчас есть? Мягкая перина, девушка, вино… Если я не умер, то что это?

Я столько раз в этом мире мечтал пробудиться именно так, но обычно мне на выбор была либо скрипящая телега, либо какая-нибудь пещера…

Какая жестокая ирония судьбы. Какой же я вестник упрямства! Наконец-то проснулся, как подобает Десятому, но испугался, и всё моё нутро противится. Что, лучше телега с упырём?

Так… Это точно не те мысли.

Я огладил девичью спину, чувствуя одновременно и острую боль в своей руке, и шёлковую кожу под моими пальцами. Прошёлся по валункам рёбер и пояснице до мягких ягодиц.