Он опять бросил мрачный взгляд на Игната. Тот сжался и переступил с ноги на ногу.

Василий быстрым шагом вернулся в свои покои и написал короткое сообщение. Свернув пергамент, он запечатал его воском и повернулся к слуге.

– Отнеси это начальнику тюрьмы. Пусть отправит стражника сопроводить арестованную к гинекею, пусть там ее встретят.

– Прости меня, великий паракимомен. – Игнат упал на колени, приняв письмо. – Я не знал, что весть про аптекаршу так важна. Я не посмел надоедать тебе.

– Не смей и сейчас. – Василий отвернулся.

Игнат поднялся, пухлый гладкий подбородок его дрожал. Он молча склонился и, пятясь, вышел из покоев.

Глава 17

Средство от несварения

Корень девясила мелко порубить, высыпать в горшок малую меру. И корень аира, что на болоте растет, тоже помельчить да к девясилу добавить. Пять веточек тимьяна растереть да к корешкам бросить. Залить секстарием кипящей воды, закрыть горшок и отставить, чтобы остыл. Настой сам пить, а то, что на дне останется, прожевать можно. Не все сразу, а понемногу.

Такой настой и при несварении хорошо поможет, и при мужской слабости. А женщинам в дни регул боль притупит да сил даст. Только детям и женщинам в тяжести такой настой пить нельзя.

Из аптекарских записей Нины Кориари

Нина сидела, скорчившись и забившись в дальний угол клетушки. Теплый шерстяной плащ, переданный Никоном, никак не мог согреть ее.

Мысли метались, колотились одна о другую. Чтобы хоть немного успокоиться, Нина развернула травы из корзинки, начала аккуратно их перекладывать при неярком свете масляной лампады. Аромат трав вернул ее в те дни, когда она могла заниматься делом и людям помогать, а не по темницам сидеть. Она склонилась ниже над корзинкой, достала кувшин с душистым маслом, завернула поплотнее, отставила пока.

Под руки попался крохотный флакон с опиумом. Аптекарша вздохнула, вот и на самый бедовый случай подмога. Открыв снадобье, она втянула сладковатый тягучий запах. С распухшей деревянной пробки упала капля ей на руку. Нина слизнула ее, закрыла флакон поплотнее, убрала обратно в корзинку, к травам. Потушила светильник, чтобы не тратить зря масло.

Она ждала прихода тюремщика, чтобы упросить его позволить поговорить с сикофантом.

Нина то начинала молиться, то проклинать Никона, так вероломно отправившего ее в тюрьму. И за что? Скифы ведь сказали ему, что она ничего не украла.

Она поднялась и подошла к решетке. Плащ соскользнул с плеч. Нина перебирала в голове произошедшее в тот день, когда к ней в аптеку ввалился несчастный раненый. Куда могло запропаститься кольцо? Кому оно так понадобилось, что грех на душу взяли? Скифский нож ни при чем оказался, зря она только время потеряла. Нина рану Никанора хорошо помнит. Другой был нож. Лезвие тонкое и с обоих краев острое. По всему выходит, что убийца кольцо и забрал. А кто же убийца? Видел ли его кто? Никон уже, верно, всех соседей расспросил, да, видать, ничего не выяснил. Или выяснил, да с аптекаршей разве станет делиться? В тюрьму вон загнал. Митрон и тот, второй водонос, небось, сплетен вывалили целый короб.

При мысли о водоносах Нина шлепнула себя ладонью по лбу. Вот кого ей надо было спрашивать! Может, они что-то видели, а сикофанту сказать побоялись?

Нина вспомнила хитрую физиономию Митрона. А может, он и кольцо забрал? Нина, конечно, не выходила никуда да в волнении могла и не заметить, как тот кольцо прикарманил. Что ж не додумалась она с ним поговорить! Надо его скорее разыскать! Да только как теперь Нине отсюда выбраться? А если Василию не передадут, что она тут? Сколько придется здесь сидеть? Выйдет ли она живой? Сообщил ли Никон латинянам про Кристиано? И кому? Вдруг о нем прознает сухорукий? Что будет с ним и с Винезио?

От неисчислимых вопросов и отчаяния у Нины нутро все скрутило, едва не вывернуло. Отдышавшись, она решила ждать тюремщика, подняла плащ, завернулась в него опять и села на каменный пол. Ничего уже не сделать сейчас. Нина прислонилась головой к стене, шепча одну за другой молитвы, и не заметила, как провалилась в сон.

Грохот двери в галерее разбудил аптекаршу. Сперва она не могла понять, где находится. Услышав тяжелые шаги, эхом отдающиеся от каменных стен, она попыталась подняться на ноги, путаясь в широком и длинном плаще. Шаги замерли у ее решетки.

Тюремщик отпер клетушку и мотнул Нине головой, чтобы выходила. Ноги у аптекарши подгибались. Подхватив дрожащими пальцами корзинку и запахнув на себе поплотнее длинный плащ, она вышла. Охранник, молодой, высокий, заросший светлой бородой до самых глаз, взял ее за плечо, придержав.

Тюремщик прошел вперед, Нина пошла между ним и бородачом. Спустившись по винтовой лестнице с отполированными каменными ступенями, троица вышла в служебную часть. Здесь тюремщик повернулся к пленнице и пробормотал: