– Отошел дедок еще до того, как пуля пробила грудь. Конечно, беглый осмотр не гарантирует точность выводов, но я бы сказал, что он уж четверть часа был мертв. А может, и поболее.

– Получается, горец скончался в тот момент, когда мы начали разговор с Ираклием… Тот как раз что-то коротко бросил ему, по-грузински. Неужели приказал умереть, чтобы Вахтанг не раскрыл на допросе убежище, где хранится златорогий череп и прочая мистическая дрянь?!

– Разве такое возможно? – удивился Митя.

– Не знаю. Вот вы, доктор, что скажете?

– Я слышал россказни о том, что кавказские долгожители настолько хорошо владеют своим телом, что могут отдать мысленный приказ и сердце остановится. Хотя природный скепсис не позволяет мне верить в подобное. Скорее уж, я предположу, что он окочурился от испуга или крайнего волнения. Все-таки в возрасте за сто лет…

– Но что изверг? – перебил почтмейстер. – Признался ли в злодействах? Объяснялись вы?

Сыщик подробно передал беседу с Ираклием, а в довершение поведал о происшествии в подземелье.

– Пули от него отскакивают, как горох от стенки. А ведь я стрелял в самое сердце.

– Невероятно! – пробормотал Митя. – Думаю, эта неуязвимость неспроста… Сабельянов ведь полукруг на лысине собрал, да? Так может у него уже появляется колдовская сила?

– Бред! – возмутился доктор. – Чудес не бывает и бессмертие невозможно. Тоже выдумали… Скорее всего, кольчуга под одеждой была.

– Это бы я заметил, – возразил Мармеладов. – Рубаха на Ираклии тонкая.

– Тогда объясните сами!

– Не могу. Я еще очень многого не уразумел. Одно понимаю наверняка: за родича своего убийца захочет отомстить. Будет покушаться на всех, кого сочтет причастным к этой истории.

– Но мы же не станем прятаться?! – почтмейстер привычным жестом подкрутил усы. – Найдем эту сволочь и покончим с ним.

– Это непросто, – сыщик вздохнул, не скрывая своего разочарования. – Все нити, ведущие к Сабельянову, оборваны.

– И что же вы станете делать? – спросил Вятцев.

– Начну с самого начала.

В последующие двадцать дней Мармеладов зачастую забывал не только о бритье или обедах, но и о приличиях. Мог на ночь глядя нагрянуть к профессору Щуровскому, чтобы обсудить всех известных ему коллекционеров археологических диковинок. Или прервать спиритический сеанс известных мистиков Прибыткова и Аксакова, а после уйти от них с толстой книгой д’Альвейдра под мышкой, взятой с полки без спросу. Однажды ранним утром вломился в Румянцевский музей, пролистал дневники г-на Спицына и на неделю укатил в Смоленскую губернию, где ученый секретарь Сизов раскапывал тысячелетние курганы. Но никаких сведений об Ираклии так и не обнаружил.

Первый апрельский день обрушил на Москву очистительный ливень, вымыл из закоулков грязные снежные кучи, а последние куски льда на реке растаяли, будто сахар в стакане воды. К вечеру тучи потянулись к горизонту, являя редким прохожим загадочную улыбку неба с щербинками звезд.

Синюю дверь открыли не сразу, сыщику пришлось постучать трижды, в последний раз – совсем уж беспардонно, носком тяжелого башмака.

– Да как вы смеете?! – вуаль трепетала от возмущения, но увидев его тревожные глаза, Анна переменила тон. – Ах, входите, входите. Вам всегда рады в этом доме. Мара давно искала возможность поблагодарить вас за избавление от… Постойте-ка! Вы вряд ли пришли в столь поздний час без веской причины. Что-то случилось?

– Многое произошло с нашей последней встречи, г-жа Крапоткина, но сейчас это не важно. Мне необходимо задать несколько вопросов вашей подруге.

– О тех убийствах? Умоляю, пожалейте бедняжку. После прошлого разговора с вами она три ночи не могла уснуть и до сих пор иногда просыпается в холодном поту. Я успокаиваю, как могу, но… Ой, да что же мы на пороге! Проходите, проходите. Слуг уже отпустили, поэтому позвольте я приму ваш макинтош.

Мармеладов снял промокший плащ, а затем, вспомнив о жарко натопленной комнате мавританки, еще и сюртук.

– Все мои вопросы касаются астрологии и, совсем немного, алхимии. Никаких жестоких подробностей вы не услышите. Обещаю.

– Спаси вас Бог.

Она оставила сыщика в голубом зале всего на минуту. Вернулась уже без вуали, поманила за собой. У витража с разноцветными звездами шепнула:

– Помните, вы обещали!

Предсказательница из Жугарофа приветливо кивнула. На этот раз одета она была гораздо скромнее: шаровары из черной фланели и золотая блуза почти сходились на талии, но все-таки оставляли промежуток шириной в два пальца, в котором поблескивал рубин и виднелась полоска смуглой кожи.