Михаил рассказал все. А на карте показать место гибели не смог: не было у младшего лейтенанта карты. И деревни или села поблизости не было, чтобы название сказать. Записать бы еще показания, да у младшего лейтенанта и бумаги не было.

Ну, это неудивительно. Михаил сразу вспомнил Игоря, полностью потерявшего документы… Но тут зашевелился в нем червячок бдительности.

– Товарищ младший лейтенант…

– Чего?

Стараясь аккуратно формулировать, Михаил начал высказывать свои странноватые впечатления от нового знакомого, и командир почти сразу перехватил:

– Это ты про москвича, студента?.. Ну-ка, давай в сторонку отойдем.

Отошли метров на двадцать, и, понизив голос, командир заговорил:

– Я тоже обратил внимание. Гражданское лицо, документов нет… Да и вообще видно, что отличается, конечно, от всех. Решил проверить. Я в Люблино служил, под Москвой, саму Москву неплохо знаю. Задал между делом два-три вопроса на проверку – все точно говорит, нигде не ошибся. Ну, думаю, ладно. И рассудил так: если не врет, пусть будет, одна боевая единица не повредит, так? А если не тот, за кого себя выдает… ну, тогда с нами идти у него один резон: проникнуть на нашу территорию. А как только мы со своими встретимся, проверку в контрразведке он не проскочит. Пусть там с ним и разбираются. Верно рассуждаю?

– Так точно, товарищ младший лейтенант!

– То-то же. А покуда присмотрись к нему. Понаблюдай. Вы, говоришь, вроде как подружились?

– Да пока дружбой не назовешь, но так как-то… по душе пришлись.

– Вот и будь с ним рядом. Глаз да глаз. Понял?

– Так точно.

– Да ты, можно сказать, наполовину командир, так что будь готов к разным заданиям. Может, придется принять под командование группу, ну порядка взвода. Усвоил?

– Есть! – Михаил был необычайно польщен доверием.

– Свободен.

Привал закончился быстро, колонна выстроилась, зашагала дальше. По тому, как передвигались, умело обходя населенные пункты, Михаил догадался, что в голове колонны есть местный житель, хорошо знающий местность. Немцев и духу рядом не было. Шагал Михаил рядом с Игорем, пытался разводить его на всякие беседы, вроде бы с хитроумными целями, но тот, увлекшись, начинал рассказывать так интересно, что Михаил заслушивался. И чем дальше, тем больше москвич нравился ему и все больше Михаил убеждался, что никакой он, конечно, не шпион, а самый настоящий московский студент и вообще отличный парень.

Ближе к вечеру наткнулись на советскую автоколонну, разбомбленную немцами. Некоторые грузовики сгорели, одни рамы, моторы да мосты остались. Другие сильно повреждены осколками и пулями были, но уцелели. Колонна с пункта снабжения шла, потому что в одном грузовике нашлись ящики с винтовочными патронами, в другом макароны в мешках и рыбные консервы – частик в томатном соусе. Патроны разделили, Михаилу пригоршня россыпью досталась. Неудобно, поскольку в магазин не обоймой заряжать, что секунду занимает, а по одному патрону. Макароны тут же сварили, раздали консервы. Каждому бойцу по две банки досталось. Зато макарон вволю. Оголодали, добавку брали. И снова марш по грунтовым сельским дорогам, подальше от шоссе. Там сейчас опасно, немцы. Вечером передвигаться безопаснее, это уже все уяснили. Самолеты вражеские не летают, а вермахт устраивается на привалы. Для тех, кто в окружении оказался, самое время к своим пробираться.

Утром двоих бойцов недосчитались: ушли вместе с оружием. Может, призваны из местных и решили дома отсидеться, на хуторе войну переждать. Были все же надежды, что война закончится быстро – ну месяц-другой. Михаил с Игорем и на эту тему заговорили, и тут Игорь немного помрачнел, головой покачал:

– Честно говоря, не думаю. Подольше повозимся с Гитлером. Хотя победим, даже не сомневаюсь! Голову на отсечение даю. Но…

И вновь покачал головой без радости.

Только через два дня, когда группа окруженцев вышла на линию старой, довоенной, границы, Михаил понял, куда вел их младший лейтенант. Это Минский укрепрайон, часто именуемый линией Сталина. Его толком не успели закончить, как в 1939 году после подписания пакта Молотова-Риббентропа границы СССР отодвинули на запад. На линии планировались железобетонные артиллерийские и пулеметные ДОТы, отстоящие друг от друга на 700–800 метров, чтобы могли поддерживать огнем. Всего было сооружено 242 пулеметных ДОТа, 16 артиллерийских, 9 противотанковых с башнями от танков Т-26, вооруженных 45 мм пушками. В артиллерийских ДОТах стояли устаревшие 76 мм пушки образца 1902 года, знаменитые по Первой мировой и гражданской войнам трехдюймовки. С этих пушек снимались броневые щиты, станины и качающаяся часть – ствол, откатник – устанавливались на казематный лафет, вмурованный в железобетон. Так же и станковые пулеметы максим. Стены ДОТов имели толщину полтора метра и могли выдержать попадание снарядов 152–155 мм. Перекрытия имели толщину больше метра, выдерживали неоднократные попадания мин и бомб весом до 50 килограммов.

Многие ДОТы были разоружены, боеприпасы из них – вывезены. Часть была еще боеспособна из-за невозможности быстро снять и вывезти вооружение, транспорта не хватало.

Немецкая 20-я танковая дивизия 26 июня массированной атакой прорвала укрепрайон в полосе обороны 64-й стрелковой дивизии и вышла на оперативный простор, на Минск. Командование Красной армии совершило стратегическую ошибку, горькие плоды которой пришлось пожинать сейчас: не построив новые укрепления на западной границе, разоружило здешние. Не все, но большинство. И остановить врага укрепрайон, в который было вложено немало народных денег и труда, не смог.

Дивизии, оборонявшие укрепрайон, отошли, опасаясь оказаться в окружении. Летом и осенью сорок первого слово «окружение» было самым страшным, вызывающим панику. Немцы стремительными танковыми ударами прорывали нашу оборону и рвались вперед, соединяясь через сто-двести километров. Внутри образовавшегося кольца оказывались полки, дивизии, а то и армии. Окруженные, они не имели подвоза продовольствия, боеприпасов, топлива, лекарств. Раненым требовались эвакуация, операции.

Группа заняла оставленный артиллерийский форт. Вооружение было снято, не было боеприпасов. Но ДОТ – это маленькая крепость, крыша над головой и крепкие стены, артезианская скважина, питавшая чистой водой, бронированные двери. Младший лейтенант решил дать воинам отдых после долгого перехода. А главное – провести разведку, узнать, где позиции Красной армии, постараться выйти к своим. Да хорошо бы взять пленного. Однако в составе группы были пехотинцы, связисты, ездовые и артиллеристы, а разведчиков не было.