— Ну-ну, — пробормотал я и вздрогнул, потому что Бертон неожиданно издал вопль, подобный воплю павлина, и подскочил в кресле, будто его уколола воткнутая в сидение игла.

— Го-ол! — заорал он и потянулся к пульту с очевидным намерением присоединить общий хор к своему уникальному баритону. Я отодвинул пульт и сказал:

— Хорошо, подойдем практично. Я должен вытащить Бойзена с того света — точнее, не позволить ему туда попасть. Присяжные, кстати говоря, люди религиозные, и потому я не собираюсь, как ты понимаешь, говорить о Дьяволе и Аде. Но, черт возьми, я сам, для себя, не для процесса, хочу докопаться до сути. И еще — если Бойзен действительно намерен расправиться с Дьяволом, то его должны обеспечить оружием. Это звучит дико, но допустим, что мисс Браун права и нашлись такие идиоты, которые… Какое оружие будет Бойзену дано? И как?

— Наверняка что-то нематериальное, — сказал Бертон. — Молитва какая-нибудь, новое изобретение Академии Ватикана.

— Нет-нет, — отмахнулся я. — Ничего нематериального! Ты не уловил сути идеи. Ты понимаешь, что речь идет о радикальнейшем изменении церковной концепции? Потусторонний мир материален, вот что получается, если Бойзену действительно дано задание уничтожить Дьявола. Тот свет так же материален, как и наш. Просто это некое другое, параллельное, скажем так, существование, которое начинается после того, как умирает наше бренное тело. Вот почему «Христианские паломники» не готовы принять эту концепцию — она противоречит догматам христианской веры!

— О чем ты говоришь? — воскликнул Бертон. Идея, над которой я раздумывал последние дни, не только не приходила ему в голову — даже сейчас, когда я объяснил суть, он не был способен ее воспринять. — Когда человек умирает, в ад или рай отправляется его бессмертная душа, она-то и терпит муки или вкушает блаженство. Душа нематериальна, или ты это будешь отрицать?

— Буду, — твердо сказал я. — Именно это я и буду отрицать. Похоже, не только я, но кто-то из церковных деятелей — может, даже сам папа, — пришел к такому же выводу.

— Ерунда, — раздраженно сказал Бертон. — Церковь не может говорить ни о чем подобном, это действительно противоречит религиозным догматам.

— Но ведь кто-то нанял Бойзена уничтожить Дьявола! Или согласимся, что твои сведения не стоят ломаного гроша.

Рику пришлось выбирать между собственным профессионализмом и религиозными идеями, к которым он всегда относился без особого почтения. Конечно, он выбрал профессионализм и сказал:

— Это надежные сведения.

— Тогда от них и будем плясать, — кивнул я. — Примо: Князь Тьмы существует, и его можно уничтожить. Секундо: для этого Бойзен должен иметь оружие. Терциа: в момент перехода Бойзена в иной мир где-то уничтожается, возможно, целый арсенал.

— Господи, бред какой, — пробормотал Бертон. — Они что, взорвут бомбу, когда Бойзена будут отправлять на тот свет?

— Не взорвут, — поправил я, — а уничтожат. Ну, не знаю… Разломают, что ли… В любом случае, ты ж понимаешь, души у оружия нет, взять с собой дух бомбы душа Бойзена не сможет. Значит, речь идет о материальном аналоге. Что-то вроде закона сохранения. Разрушаем здесь, получаем там. Человек умирает здесь, появляется там. Дьявол, в таком случае, некий могущественный властитель иной вселенной — назови ее Адом, если угодно.

— А что насчет Рая? Он тоже материален?

— Конечно! Концепция должна быть едина. Параллельные миры. Между ними, как котлета в гамбургере, — мы, наша вселенная.

— Бог, между прочим, всемогущ и всеведущ, — напомнил Бертон. — А у тебя получается, что он — всего лишь главное начальство в параллельном мире. Чем тогда Бог отличается от президента Соединенных Штатов?

— Бог всемогущ — с нашей, достаточно ограниченной, точки зрения. И всеведущ — также по нашим, человеческим меркам. Я не исключаю, что этот материальный Бог, которого ты сравнил с нашим президентом, дал Моисею заповеди на горе Синай — почему нет, если это вполне в его возможностях? Не исключаю, что Иисус также был посланцем из параллельной вселенной. Может, даже в определенной степени сыном Бога. Почему нет? И кстати, тот факт, что Христос перешел в иной мир, прихватив с собой все грехи человечества, свидетельствует о том, что такое возможно.

— А Дьявол? — заинтересованно спросил Бертон.

— Это очевидно! Дьявол — существо из альтернативной вселенной. В конце концов, то, что считается правильным, законным, этичным в одном мире, вполне может оказаться неправильным, незаконным и неэтичным — в другом. Иные, понимаешь ли, физические условия, иные законы эволюции… Добро и зло, вообще говоря, амбивалентны. Все зависит от конкретных обстоятельств. Заряд электрона вполне могли назвать положительным, а заряд протона — отрицательным.

— Сравнил! Где протон с электроном, а где добро и зло…

— Какая разница? Это знаковое различие, различие в принятых природных законах. Идея в том, что и наш мир, и оба других — мир добра и мир зла, скажем так, — материальны, но мы еще не знаем законов перехода из одного мира в другой, хотя смерть — наверняка один из таких способов…

— «Паломники» — фундаменталисты. И значит, духовная природа Ада и Рая, как и Добра со Злом, для них несомненны, — возразил Бертон.

— Совершенно верно, — сказал я. — Потому они и не хотят, чтобы Бойзена казнили. Для них это все равно, что эксперимент по проверке существования Бога. В любом случае — кощунство, ересь, с которой нужно бороться.