Двое мужчин снова пожимают плечами.

— Это всего лишь лист бумаги. Он ничего не значит, — пренебрежительно говорит Том.

— Кроме того, мы хорошо знаем полицию Нью-Йорка. Они вряд ли заинтересуются твоими утверждениями. А даже если и заинтересуются, комиссар — друг семьи. Я уверен, он был бы рад поговорить с тобой о твоих галлюцинациях. На самом деле, я слышал, что в полиции Нью-Йорка работают собственные психиатры. Мы могли бы договориться о встрече, если ты чувствуешь, что они тебе нужны.

Я смотрю на них, с трудом веря в то, что слышу.

— Так вы запрёте меня в психушке, потому что я здесь единственная, кто рассуждает здраво? Вы что, сумасшедшие?

Двое мужчин многозначительно смотрят на меня.

— Нет, милая. Ты. Вот в чём дело.

Я таращусь на них, у меня кружится голова. Как это могло настолько выйти из-под контроля? Я могла бы поклясться, что была на правильной стороне событий, но вместо этого всё стало настолько запутанным и сложным, что теперь я на самом деле задаюсь вопросом, не сошла ли я с ума.

— Нет, — твёрдо говорю я. — Вы манипулируете мной. Пытаетесь заставить меня поверить, что я сумасшедшая, но ни в одной вселенной не считается нормальным покупать женщину. Мы не движимое имущество!

Мужчины просто снова пожимают плечами, их фигуры высоки и неприступны в темных костюмах.

— Давай, Мишель. Если ты думаешь, что сможешь превратить это в событие, достойное освещения в прессе, тогда будь нашим гостем, — растягивает Том. — Увидимся на другой стороне.

Его слова заставляют меня задуматься, потому что, когда он говорит «другая сторона», я сразу же думаю о решётках. Тюремные решётки, если быть точной. Либо это, либо я заперта в психушке за каким-то плексигласом, который заглушает мои крики.

— Послушайте, — говорю я примирительным тоном. — Этот разговор вышел из-под контроля. Почему бы нам всем не разойтись и не притвориться, что этого никогда не было? Я вернусь домой, в свою квартиру, а вы, парни, отправитесь домой, где живёте, и мы больше никогда не встретимся.

Но даже когда я произношу эти слова, меня охватывает разочарование, потому что я хочу снова увидеть этих мужчин. Они загадочны и очаровательны, и даже если они преступники, я чувствую сильное притяжение в своём теле, как будто эти двое мужчин — единственное лекарство от моих мыслей, подпитываемых похотью.

Но Том и Габриель привыкли добиваться своего.

— Ничего не поделаешь, милая. Послушай, мы признаём, что эта ситуация немного странная. Но Габриель прав. Мы устали от одного и того же парада тощих, безмозглых нью-йоркских светских львиц. Ты пышная, соблазнительная и зажигательная, это очевидно, — растягивает Том. — Ты именно та женщина, которую мы искали.

Я качаю головой, осмысливая всё, что узнала за последние несколько минут. Я перевожу взгляд с одного брата Костас на другого, оба они красивы и неприступны, хотя выражения их лиц ничего не выражают.

Эти миллиардеры, несомненно, притягательны. Но могут ли они действительно купить меня?

Я решаю попробовать в последний раз.

— Нет. Вы не можете купить женщину. Так просто не делается. Так что мне жаль, что вы потратили впустую пятьдесят тысяч долларов, но я не какая-то марионетка, которую Дженсен может раздавать своим клиентам… — но прежде чем я успеваю закончить свою тираду, я оказываюсь в крепких объятиях Тома Костас, его властные губы прижимаются к моим мягким губам. Его губы не дают пощады, его язык дразнит разрез губ, пока я не раскрываюсь. Затем он погружается внутрь, заставляя меня задыхаться от нужды и вожделения, потому что, к моему полному удивлению, я отвечаю на поцелуй с такой же страстью, постанывая от сильных ощущений, проносящихся по моему телу. Рука Тома нежно проводит по всей длине моей спины, и я ещё сильнее прижимаюсь к нему в объятиях.

Поцелуй заканчивается слишком быстро. Но прежде, чем я успеваю перевести дыхание, я оказываюсь в объятиях Габриеля.

Как и его брат, Габриель большой, сильный и властный. Его поцелуй более агрессивный, его мускулистые руки обнимают меня немного крепче. Это разжигает во мне огонь, о существовании которого я и не подозревала. Мои губы жадно прижимаются к его губам, разжигая ад на холодном складе.

Габриель прерывает поцелуй, и мы оба задыхаемся.

Я стою там, смотрю на мужчин Костас и удивляюсь, во что, чёрт возьми, я ввязываюсь. И по какой-то причине, несмотря на абсурдность обстоятельств, я обнаруживаю, что меня дико влечёт к ним, причём совершенно по-разному.

В глазах Тома понимающий блеск, а в глазах Габриэля — желание. Я могу только представить, как должно выглядеть моё лицо, наполненное такой безумной похотью. Что, чёрт возьми, со мной не так? Я профессионал. Юрист, чёрт возьми, и всё же два великолепных мужчины только что лишили меня чувств, и я отчаянно хочу большего.

Моё сердце учащённо бьётся, я делаю глубокий вдох, прежде чем заговорить. Дрожащим голосом я спрашиваю:

— Так что же должно произойти, раз меня продали?