Пока шли, я отмечал всех подозрительных мужчин, женщин, стариков и детей. Тёмная сторона силы не слишком разборчива в средствах, если вон та кроха в джинсовом комбинезоне с зайчиками и белочками подойдёт ближе чем на три шага, я первый тресну её по башке. Потому что, когда она оцарапает мне руку умилительными детскими грабельками, будет поздно обращаться к врачу. Яд остановит моё сердце в полторы минуты, и жаловаться некому.

Её статус здорово вырастет, она же убила того, кто объявлен вне закона, честь и хвала отважной малышке. Ею будут гордиться родители, её потреплет за щёчку прекрасная горилла, и даже те же Хранители лишь покачают головами, типа Мценский сам виноват, мы его предупреждали. Но девочка всё-таки не рискнула, это я себя накручиваю.

Трудно, знаете ли, гулять по с детства любимым улицам родного города в постоянном напряжении. Это простодушная Нонна улыбалась каждому встречному, ненавязчиво демонстрируя, как она держит меня под локоток и как мы вместе выравниваем шаг. Я же находился в полном ожидании любой агрессии или провокации: хоть справа, хоть слева, спереди, сзади и даже сверху и снизу.

Попытку поймать меня за щиколотку и затащить в канализационный люк правнучка архангела просто не заметила, но чисто случайно наступила острым каблучком на кривой коготь горбатого убыра. Сломала на фиг. Коготь, разумеется. И спокойненько пошла себе дальше, нежно пялясь на мой чеканный профиль. Пожалуй, я даже немножечко завидую такой тупо непробиваемой влюблённости, её ничем не проймёшь…

Подземный мир питерских тоннелей, подвалов, линий метро или канализаций крайне запутан, сложен и наверняка требует отдельного описания. Хотя доморощенных специалистов у нас в Сети полным-полно, однако до сих пор единого и максимально полного плана этих ходов не существует. По крайней мере, в официальных документах. Поэтому, сколько разнообразных тварей прячется под нашими мостовыми, можно только гадать, а мы, яжмаги, в такие места спускаемся редко…

На мосту, когда мы сворачивали с набережной Фонтанки к Невскому проспекту, какая-то безумная бомжиха с приятелем, сидевшая с томиком Солженицына, вдруг попыталась ткнуть в меня заточенной велосипедной спицей. Только когда ты так долго сидишь, то резко вскакивать на ноги нельзя: потеряв равновесие, она промахнулась, угодив остриём ниже спины привставшему рядом нетрезвому синюхе. Тот взвыл дурным голосом и, покопавшись в бороде, надел ей на голову драную уличную кошку.

В общем, основное веселие мы уже не застали, пока эта троица каталась вдоль поребрика, я увёл свою спутницу к светофору. Пройдя ещё пару кварталов и полюбовавшись на работы уличных художников, мы повернули налево, а там уже начали отсчитывать дома на Малой Конюшенной. Улица сама по себе небольшая, но достаточно широкая, ухоженная, там ещё стоит прекрасный памятник Николаю Васильевичу Гоголю. На его фоне обожают фотографироваться всякие начинающие писатели, не замечая, что классик смотрит сквозь них снисходительно и устало…

— Дом семь, — объявил я. — Видимо, вход со двора.

Мы прошли под аркой, и действительно, с внутренней стороны нашлась небольшая вывеска «Мидас», а под ней ступени, ведущие вниз. На первый взгляд ничего пугающего я не заметил, стандартный маленький магазинчик в полуподвальном помещении. Даже скорее крохотный выставочный зальчик, одна комнатка, где вдоль стен, на столах и стендах висели десятки, если не сотни цепочек, кулонов, серёг, колец, подвесок и прочей разноцветной бижутерии. Но да, тут было на что полюбоваться и что выбрать.

Гальванопластика — это покрытие тонким слоем металла листьев, цветов, перьев, насекомых, да чего угодно, лишь бы красиво смотрелось. И пока Нонна Бернер с придыханием осторожно касалась пальчиками того или иного предмета, я показал визитку продавщице. Улыбчивая женщина с длинными, седеющими волосами и греческим профилем лишь пожала плечами, признавая, что да, адрес их, но никакого клуба тут точно нет.

— Есть интернет-магазин, если хотите. А так вот всё выставлено на стендах. Что я могу предложить вам и вашей девушке?

— Спасибо, мне ничего. Мы, пожалуй…

Нонна обернулась ко мне с такими горящими глазами, что я понял: она готова скупить тут всё! Чоткий Сотона, деньги-то у меня есть, но мы шли сюда не за этим.

— Яро-сла-а-ав…

Ладно, признаю, что, видимо, и за этим тоже. Я молча показал ей два пальца, то есть две любые вещицы на твой выбор, любимая. Она умоляюще подняла три, знаменитый кот из «Шрека» сам бы сдался под таким взглядом. Мне пришлось кивнуть.

— И что-нибудь маленькое в подарок для Белой Невесточки. Ей ведь так грустно и одиноко. Можно, можно, можно?

Ну разумеется, куда я денусь…

Продавщица активно помогала, предлагая то одно, то другое, у женщины явно был хороший вкус, и она профессиональным чутьём понимала, что нужно для моей спутницы. И нет, не всегда самое дорогое, кстати. В конце концов они определились.

На деле мы влетели на вполне разумную сумму: за две пары серебряных серёг в виде пёрышек для самой Нонны и медный кулон какого-то соцветия с голубым и золотым свечением на тонкой цепочке для Геленджик я заплатил что-то около четырёх тысяч. Могло быть и дороже, всё-таки серебро благородный металл. А так, согласитесь, вполне себе разумные цены за оригинальные украшения ручной работы в самом центре Санкт-Петербурга, почти на Невском.