Шрифт:
— Этого достаточно, — прошептал, убирая руку. Проколы тут же затянулись. Не осталось и следа. — Когда проснёшься, будешь полной сил. А потом… со временем, я научу тебя всему, что знаю сам. Тебе больше не придётся страдать… — убрал несколько серых прядей со лба девчонки и, поддавшись порыву, снял с её шеи артефакт.
… по подушке рассыпались золотые локоны. В точности такие же, какие были у Анны, когда та ещё была молода. Но вот странность… Эдриан не испытывал раздражения, видя явное сходство между своей любовницей и дочерью. Наоборот. Юнна казалась невероятной. Её хотелось… защищать? Да, пожалуй.
Веки девушки затрепетали, медленно открываясь.
«Слишком рано…» — подумал Эдриан, но скрыться не успел. Или не захотел. Остался сидеть, ожидая, пока её взгляд сфокусируется.
— Привет, — произнёс как ни в чём не бывало.
— Ваше… — вместо слов девчонка слабо улыбнулась. Она долго водила взглядом по стенам, будто пытаясь понять где находится. Эдриан поднялся, налил стакан воды и вернулся, молча протянув его. Подумал и помог Юнне приподняться, чтобы попить. — Спасибо, — сипло вымолвила она, снова опускаясь на подушки. — Знаете… я испортила платье, которое вы мне подарили…
Эдриан недоумённо моргнул. Он ожидал, каких угодно слов, но не этого. В груди снова щемило…
Глава двадцать восьмая
Лицо монарха продолжало расплываться и от моих потуг оставаться в сознании — бросало в жар. Мысли путались. Я что-то говорила… бессвязное.
«Почему Король вообще явился ко мне? Может, он просто видение, вызванное предсмертной агонией? Тогда нужно извиниться за платье…» — то, что он может подумать, будто я пренебрегла его презентом, сильно меня волновало…
— … точнее… не совсем я, девочки… но я оставила коробку…
— Тебе нужно отдохнуть, потом поговорим, если тебе, конечно, не нужно новое платье прямо сейчас? — в голосе Короля скользнули ироничные нотки. Или мне просто почудилось…
— Платье? — просипела, ощущая, как тяжелеют веки. — Не люблю платья…
— Тогда подарю тебе брючный костюм. Чёрный?
— Слишком мрачно…
— Может… белый?
— Звучит неплохо.
— И с широким поясом.
— И ботинками до колен…
— Договорились. А теперь спи… — моего лба коснулась прохладная ладонь, от которой, на удивление, исходило мягкое тепло. Такое странное противоречие, но это тепло проникало внутрь меня, даря желанное облегчение. Мышцы расслаблялись, отступал жар. Я стремительно проваливалась в уютную темноту…
Яркий дневной свет пробивался сквозь закрытые веки. Пробуждение было плавным. Неспешным. Никакого тумана в голове, никакой боли в теле. Не ошибусь, если скажу, что чувствовала себя прекрасно, даже несмотря на стремительно возвращающиеся воспоминания.
… лицо обдало дуновением прохладного ветерка.
Медленно открыла глаза, опустила взгляд на трепыхающийся тюль и посмотрела в распахнутое настежь окно.
День. На улице царил ясный, безоблачный, как это часто здесь бывало, день. Значит, я не умерла. Значит, задержалась в этом мире. Наверное, демона не так-то просто убить. Это радовало: я могла бы сделать много хорошего, принести людям пользу.
— Очнулась? — я попыталась обернуться на знакомый голос, но едва не рухнула с кровати. — Лучше, не двигайся пока, — с добродушной улыбкой в голосе отозвался лекарь, чем-то громыхая возле стола.
Послушно легла ровно, а руки сами под простынёй потянулись к животу. Пальцы нащупали тонкий рубец. Ещё один. И ещё… М-да… хорошо же тварь меня подрала. Если бы не ректор…
… мысль о тьмаге отозвалась подозрительно-ноющей болью в груди.
«Хочу его увидеть…» — подумала, с неким сожалением посмотрев на хлопочущего рядом мистера Форама.
Лекарь подкатил прикроватный столик, поставил на него плошку, от которой тонкой струйкой тянулся ароматный пар, положил рядом приборы и снова скрылся из поля моего зрения.
«Наверное, каша…» — подумала, приподнимаясь на локтях и вытягивая шею. Желудок свело спазмом, неприятно заурчало, как в животе у бродячей собаки.
— Сколько я спала? — спросила, чувствуя лекаря рядом. Мои инстинкты странным образом обострились. Я просто знала это. Потому что… потому что мир вокруг, будто бы изменился. Замедлилось течение времени, звуки стали чётче, запахи ярче, голод… сильнее. Нечеловеческий просто…
— Чуть больше суток, — произнёс лекарь, появляясь передо мной и протягивая стакан, полный коричневой жижи. — Пей, это поможет восстановить твои силы. Хоть меня и заверили, что в этом нет нужды, я должен сделать хоть что-то.