Шрифт:
Мама, прошу, еще десять минут, прежде чем ты велишь мне уйти. Всего десять.
Море ей не перечило, и она увлекала свое светящееся одеяние все ниже и ниже.
Здесь такой свет был редкостью и привлекал любопытных. Многих из этих существ она видела в своей тарелке или на рыночных прилавках. Но виды, которых она ела, скоро уступили место другим, которые с удовольствием сами бы ей закусили; многие из них были родичами тех, кто водился в Иноземье, хотя воды, где они обитали теперь, изменили их облик. Акула-молот стала меньше похожа на молот и больше на топор; величаво проплывший под ней кит был окружен яркими стаями маленьких рыбешек, которые, казалось, подталкивали его вперед.
А она продолжала свой спуск, все отчетливее понимая, что скоро ей придется вернуться на корабль, в свое тело.
Еще хотя бы пару минут, умоляла она.
Внизу виднелись коралловые рифы; они казались мертвыми, побелев от пепла, вырывавшегося из отверстий — внешних жерл горы Галигали. И в этот момент, за секунды до того, как ей надо было возвращаться на корабль, Кэнди явилось видение. Перед ее мысленным взором возникло дерево, отгоняющее сумрак — живое дерево с лимонно-белыми цветами и идеально голубым пологом листьев. Однажды она слышала о нем стихотворение.
Жизнь, как… что-то С пробитым трюмом…Нет, нет!
Жизнь как миг, Кратка, угрюма. Тонет бриг С пробитым трюмом. Но! Но! Как светел и прекрасен Моря лик!Ей очень хотелось нырнуть глубже. Она подумала: как далеко ей надо подстегнуть свои мысли, чтобы добраться до легендарной Реквии?
Диаманда, вспомнила Кэнди, называла их «врагами любви, врагами жизни. Неописуемо злобными».
Кэнди спросила, где они живут, и Джефи ответила, что реквии обитают в глубинах Изабеллы, и там, как она надеялась, и останутся. Диаманда усомнилась, что все так просто. Она слышала, что реквии куда-то перемещаются.
«… некоторые говорят, что когда они поднимутся на поверхность, наступит конец знакомого нам мира».
Что ж, это уже случилось. Значит, зловещие создания собирались выходить на острова? Она должна была их увидеть. Хоть разок, краем глаза. Как выглядит враг жизни и любви? У нее может не оказаться другого шанса.
Она послала свои мысли вниз, во тьму, что была темнее любой темноты, которую ей доводилось прежде видеть.
Она знала — внизу что-то есть. Она чувствовала, как под ней разворачивается нечто огромное, как его конечности, или языки, или и то, и другое, стремятся к ее мыслям, касаются их с обманчивой мягкостью. И когда они ее коснулись, ей вдруг вспомнился еще один разговор. Его темой была не Реквия. Речь шла о том, что повсюду распространилась магия.
«Понадобится много времени, чтобы с корнем вырвать всю магию на этих островах, — слышался ей голос. — Придется сжечь множество книг, сломать множество душ…»
А затем, очень медленно, щупальца выпустили ее, и прямо под ней оказался человек, произнесший эти слова, хотя с момента их последней встречи он сильно изменился.
— Ну здравствуй, — сказал Роджо Пикслер.
Глава 56
Рука в огне
— Вверх! — закричала Императрица привратнику и его команде. — Быстро, быстро! Они собираются уничтожить руку!
Привратник, мистер Громадиан, торопился встретить Императрицу у широкого трапа, который автоматически занимал нужное положение. С воздуха она сошла прямо на трап. Но при первом же взгляде на нее привратник стер с лица приветственную улыбку. Прежде, чем он успел вымолвить хоть слово, она проговорила:
— Пошли туда своих солдат, Громадиан. Немедленно!
— Да, госпожа. — И он закричал капитану стражи:
— Ты слышал приказ, Кожедёр!
Капитан Кожедёр, огромный черепоглав в форме, которая едва сходилась на его шестируком теле, был тут как тут.
— Так точно, сэр!
Несколькими резкими командами он вызвал к себе троих заплаточников и прыгнул в Подъемный Луч. За ним последовали его солдаты.
— Кто нападает? — спросил Громадиан.
— Повстанцы! Радикалы! Они собираются сломать трон! Я хочу видеть их живыми, Громадиан. Хочу лично добиться от них правды.
— Я уверен в способностях капитана Кожедёра, госпожа. Он знает…
С земли донеслось мягкое бум, и в основании руки возник яркий желтоватый свет.
— Будь они прокляты! — вскрикнула Императрица. — Я не хочу потерять и его!
Громадиан не знал, что она имеет в виду, но отлично помнил о мудрости молчания. Кроме того, Императрица не нуждалась в его словах. С точки зрения уважительного привратника, Императрица находилась на грани безумия. Хотя ее голова была направлена вниз, к земле, глаза метались туда-сюда, не вглядываясь в расстилавшийся под кораблем вид. Впрочем, если она испытывала к руке, на которой так часто выезжала, какую-то привязанность, неудивительно, что ей не хотелось на нее смотреть. Громадиан отвернулся и не понимал, что Императрица отдает ему приказ, пока ее слова не начали хлестать его по лицу, словно удары колючей ветвью.